Туринская плащаница

(В том же разговоре, в ходе которого Вильсон заявил, что Плащаница исчезла около 1492 г., он выступал резко против утверждения, что реликвию сфабриковал Леонардо, о чём впоследствии высказался в письме к Линн: «Когда вы пытаетесь убедить меня в том… что Плащаницу создал Леонардо, некая часть моего существа чувствует, что ей угрожает опасность». Это было сказано в те самые годы, когда Вильсон, по словам Линн, ещё не ощущал себя лидером в борьбе за доказательство подлинности Плащаницы, от чего зависит его известность и репутация, равно как не был убеждён, что Леонардо не причастен к фальсификации реликвии. Перейдя в католичество и сделавшись ревностным приверженцем вновь обретённой веры (благодаря всё той же чудотворной Плащанице), как бы он чувствовал себя, если бы было доказано, что это – фальшивка?)

Реакция верующих на показы Плащаницы после 1494 г. в корне отличалась от восприятия предшествующей реликвии. Лирейская плащаница неоднократно объявлялась небрежной подделкой, грубо сфабрикованной фальшивкой, и результаты расследований подтвердили справедливость этих выводов, свидетельствующих, что подмена действительно имела место.

Другие возражения против обоснованности нашей гипотезы куда менее убедительны. Одно из них сводится к тому, что не сохранилось никаких документальных доказательств контактов Леонардо с Савойским домом, на что можно ответить лишь одно: ну и что же? Другое возражение заключается в том, что в дневниках и записных книжках Леонардо нет никаких упоминаний ни о Плащанице, ни об опытах маэстро в области фотографии. Однако, как мы помним, одна из его записных книжек таинственным образом попала в руки герцогов Савойских, у которых она вскоре «пропала». И хотя мы, естественно, не знаем, что именно в ней было, мы вправе предполагать, что она имела какое-то отношение к неожиданному заявлению Марии-Жозефы, экстравагантной супруги короля Умберто II, что Плащаница – это подделка. Возможно, в этой связи имеет смысл заметить, что в уцелевших записных книжках Леонардо нет ни единого упоминания о том, что он написал «Мону Лизу».

Однако не все отзывы были негативными. В частности, учёные и фотографы отнеслись к нашим исследованиям с большой теплотой, что было весьма приятно после той обструкции, которую устроили нам сторонники подлинности Плащаницы. Несмотря на издевательский отзыв Хора о наших фотографических способностях, многие профессиональные фотографы поздравили нас в числе первых, предлагая советы и помощь в наших дальнейших изысканиях. Престижный журнал «Amateur Photographer » («Фотограф-любитель») опубликовал восторженную редакционную статью о Леонардо, провозгласив его первым в мире фотографом и ссылаясь на его известные опыты с оптикой и светом и тот факт, что маэстро создал свою собственную камеру-обскуру. Эта статья была основана на интервью с нами, которое мы дали во время работы выставки в Бредфорде. Право, было особенно заманчиво увидеть портрет Леонардо на обложке фотожурнала, в кругу фотографов, к которым – если мы правы – принадлежал и сам маэстро. По той же причине нам было очень приятно увидеть полномасштабную фотографию Плащаницы на выставке в Национальном музее фотографии, кино и телевидения, особенно учитывая ту уважительную атмосферу, которая окружала Плащаницу на выставке. На наш взгляд, на выставке Плащаница была куда более у себя дома, чем в любом соборе.

Получали мы и другие знаки одобрения. В 1995 г., после нашей беседы с верхушкой Общества исследования психики, его председатель, ныне покойный Ральф Нойес обратился к битком набитому залу и попросил поднять руки тех из присутствующих, кто считает, что Плащаница – это фотография. Руки подняли все, за исключением двоих, которыми оказались член BSTS Ян Дикинсон и ещё один «скептик», настроенный резко антимистически.