Турист

Салливан вышел, захлопнув за собой дверь, и я опустился обратно на стул. Теперь, когда я выполнил первую миссию в незнакомом городе, я почувствовал всю тяжесть своего положения. Вот испытание, о котором, помнится, я мечтал всю жизнь, с детства. Может быть, вяло подумал я, именно ради этого я и приехал сюда. Жить в чужой враждебной стране, начиная даже не с нуля — с минуса. Впрочем, винить никого не приходилось: фирма, которая устраивала конкурс, соблазняла потенциальных работников моего возраста исключительно бесплатной визой и скидкой на билет в США. Обратный билет я должен был достать самостоятельно. Будь я моложе, студентом первых курсов, я бы попал под программу Work&Travel, и проблем бы никаких не было. По приезде в США таким товарищам предоставляют место, где жить, и место, где работать. Дальше, если есть желание остаться поглазеть на страну и поработать на неё же, разбираешься с визой через ту же фирму, и вперёд. Мне же только помогли оформить визу на пару месяцев и дали скидку. Конечно, по любым возникающим вопросам и недоразумениям я имел право обраться в эту же фирму. Или в посольство. Теоретически. По истечении двух месяцев я мог продлить визу, мне обещали помочь с оформлением всех документов.

Беспокойно поёрзав на скрипящем стуле, я поднялся и принялся за осмотр отведенной мне территории. О соседе по имени Хорхе я не думал. Будем разбираться с проблемами по мере их поступления.

Это была не комната, а вполне полноценная квартира. В том плане, что в ней размещались, помимо спальни, кухня и ванная. Состояние, конечно, повергло меня в некоторый шок, но, поразмыслив, я решил, что пока что сгодится и так.

В прихожей висело довольно большое, но мутное зеркало, и я невольно задержался, увидев в нём себя. Наверное, Салливан был прав, я выгляжу слишком домашним, или что там он имел в виду. Но постоять за себя я всегда умел. Силой и умом меня Бог не обидел, да и вообще сказать, мало чем обделил. Жаловаться было не на что. Справиться с ретивым соседом или неграми на улице я точно смогу.

Продолжая смотреть в зеркало, я машинально провел рукой по стянутым в хвост волосам. Когда я был подростком, цвет волос приводил меня в отчаяние. Одноклассники дразнили болонкой или Белоснежкой, и я ничего не мог с этим поделать. Один раз, в сопливом розовом детстве, я даже попытался перекраситься в темный цвет, но вышло что-то непонятное, грязно-серого оттенка. Мне здорово влетело от родителей за насилие над собственной природой, и с тех пор я смирился. Это, наверное, как если бы негр красил свои волосы в белый цвет.

Когда я учился на военной кафедре в своем институте, такой гривы у меня, конечно, не было. Получив законное офицерское звание и избавившись от угрозы армии, я с наслаждением ходил мимо парикмахерских целых полтора года, позволяя волосам расти, как им вздумается.

Я отвернулся, подхватил свои сумки, и оттащил их в общую комнату. Нельзя сказать, чтобы они что-то в ней изменили. Комната была обставлена… никак. Выражаясь образно, интерьер в ней как таковой отсутствовал. У стены стояла полузаправленная кровать, под которой громоздились чемоданы и тюки с барахлом, напротив кровати стоял допотопный телевизор, я даже постеснялся уточнить, был ли он цветным. У другой стены стояли два письменных стола, один из них оказался завален старыми газетами, на другом стояла пачка книг. Человек, который здесь жил, явно не требовал многого от жизни. В ванной я уже успел заметить скромный набор гигиенических средств из одной зубной щётки и бритвы, поэтому ничему удивляться не стал.

Балкона в комнате не было, зато имелся люк для пожарной лестницы, что заставило задуматься. Мне-то толку от этой лестницы никакой, а вот грабителям прямая дорога…

Я рассмеялся. Грабители должны быть последними недоумками, чтобы лезть именно сюда. Кроме того, пролезая через окно, они рисковали попасть под непрекращающуюся струю ржавой роды, стекавшую в заботливо подставленный кем-то тазик. Тазик был наполнен до краев, и при виде заливаемого грязевой струей облупленного паркета я преисполнился решимости.

Следующий час я занимался исключительно уборкой квартиры. На кухне оказалась целая гора тряпок, так что орудия борьбы с санитарным состоянием квартиры оказались на месте. Обрадовало наличие моющего средства, но ни пылесоса, ни хотя бы веника я так и не нашел. На первый раз я решил, что сгодится и так; в любом случае спать в грязи мне было неохота. Кому-то всё равно придется спать на полу, и я смутно догадывался, что это буду я.

Через относительно короткий промежуток времени квартира выглядела на порядок лучше, чем до моего вмешательства. Можно сказать, она почти сияла чистотой, если бы не ржавчина на всех имеющихся трубах и грязные пятна на потемневших от сырости обоях в комнате. Потолок можно не замечать, как не берут в расчет стихийное бедствие, над которым не имеют власти, так что я со спокойной совестью проигнорировал разбухшую штукатурку.