Турист

Хотя Мило и говорил медленно, Тина в какой-то момент поймала себя на том, что не понимает мужа. Час назад худшим, что она могла представить, было бы известие, что Мило ранен. Думая об этом, она только что в обморок не падала. А теперь он говорит, что они, как семья, должны исчезнуть с лица земли. Уж не ослышалась ли? Нет, не ослышалась — она поняла это по его лицу. И ответ пришел еще до того, как мозг успел все усвоить и предложить логическое решение:

— Нет, Мило.

43

Слезы просочились после Свитуотера. Первые часы никаких слез не было, только щипало в глазах. Мило вряд ли смог бы сказать, из-за чего вдруг расплакался, что сломало задвижку. Может быть, виноват был огромный щит с рекламой страхования жизни — счастливая семья, по-видимому только что получившая полис уверенности в завтрашнем дне, одаряла проезжающих широкими голливудскими улыбками. Может быть. Не важно.

Впереди, пуская красного петуха по широкой, иссушенной техасской равнине, садилось солнце, когда ему открылась простая, но оглушающая истина: а ведь он не был готов к тому, что случилось. Туристы выживают только потому, что умеют предвидеть неожиданный исход того или иного события и, соответственно, подготовиться. Может быть, его оплошность означала, что он и не был никогда таким уж хорошим Туристом, потому что ему и в голову не приходило, что жена откажется исчезнуть вместе с ним.

Мило еще раз прошелся по ее аргументам. Поначалу речь шла только о Стефани.

«Нельзя вот так взять и сказать шестилетней девочке, что теперь у нее другое имя и что она вот-вот останется без всех своих друзей. Нельзя, Мило!»

А что лучше, остаться без друзей или лишиться отца? Он так и не спросил. Промолчал, потому что боялся услышать:

«Ну, у нее ведь есть еще Патрик».

Потом она все же согласилась, что проблема не только в дочери.

«Что я буду делать в Европе? Я даже по-испански едва говорю!»

Да, она его любит. Увидев, что убивает его отказом, принялась целовать колючие, воспаленные щеки, повторяя, что любит, любит, любит. Вопрос не в этом. Это даже и не вопрос. Да, любит, но это не значит, что она готова сломать дочери всю жизнь ради того, чтобы скитаться вместе с ним по миру и постоянно оглядываться — не целится ли в спину киллер.

«Разве это жизнь, Мило? Поставь себя на наше место».

Он и ставил. Представлял их со Стефани в «Евродиснейленде», где никто не помешает закончить оборванные каникулы, где не надо вздрагивать от нежданных звонков по сотовому, где те же развлечения, те же сладости, тот же смех. Просто у них будут другие имена. Лайонел, Лора и Келли.

Теперь он понял, что пробило на слезы: осознание ее правоты. Смерть Грейнджера выбила Мило из колеи, превратила в отчаявшегося мечтателя, воображающего, что волшебный мир Диснея еще может принадлежать им.

Он слишком влюбился в свои фантазии, чтобы понимать, насколько они смешны.

И что теперь? Где он? В пустыне. Она вокруг, куда ни глянь — плоская, пустая. Семьи нет, единственный реальный союзник в Компании мертв, убит из-за его же глупости и недомыслия. И во всем мире остался только один союзник, тот, кому он так не хотел звонить, тот, чьих звонков всегда страшился.

В Хоббсе, у мексиканской границы, Мило остановился на заправке, соседствовавшей с магазином с шелушащимися белыми стенами и без кондиционера. Потная толстуха за прилавком разменяла деньги и указала на телефон в дальнем углу, рядом с консервированными супами. Он набрал номер, который запомнил тогда, в «Дисней уорлде», и опустил в приемник все свои четвертаки.

— Да? — произнес знакомый старческий голос.

— Это я.

— Михаил?

— Мне нужна твоя помощь, Евгений.

Часть 2 Туризм — это одна большая легенда Среда, 25 июля — понедельник, 30 июля, 2007 год

1

Теренс Альберт Фицхью стоял в кабинете на двадцатом втором этаже, принадлежавшем некогда Тому Грейнджеру. За высокими, до потолка, окнами открывался панорамный вид на небоскребы, и оттого казалось, что смотришь на городские джунгли. За жалюзи на противоположной стене трудились в своих закутках за тонкими перегородками молодые, бледные, тщедушные Турагенты — разбирались в донесениях Туристов, сортировали, отбраковывали и укладывали результаты своих трудов в аккуратные тонкие папочки, поступавшие затем в Лэнгли, где уже другие аналитики готовили на их основе собственные доклады и рекомендации для политиков.

И все эти Турагенты ненавидели его.

Ненавидели не его лично — Теренса Альберта Фицхью, ненавидели как воплощение некоей концепции. За время службы он побывал во многих офисах Компании по всему миру и знал, что между начальниками департаментов и их подчиненными возникает со временем подобие любви. Когда начальника выгоняют или убивают, чувство это постепенно рассеивается. Тем более это касается отделов, которые, как департамент Туризма, существуют невидимо для внешнего мира и сотрудники которых зависят от шефа в еще большей степени.