Туристка

— Мама, моё решение окончательное. Вот билеты, — я вынудила её снова на них посмотреть. — Давай просто прекратим этот бесполезный разговор.

Моё упрямство оказалось сильнее уговоров мамы. С горечью в сердце ей пришлось принять своё поражение, тем временем как я, довольная победой, немедленно принялась упаковывать чемодан.

Глава третья

Не все свои желания стоит поощрять. Однако — как же это трудно — обрезать крылья у окрылённого сердца! В тот момент я не смогла этого сделать.

В день отъезда небо над Минском потемнело от грозы и город накрыло сильным майским ливнем. Настойчивый голос папы в телефонной трубке, уговоры Эммы, мольбы сестры, слёзы на глазах мамы и нелётная погода — казалось, весь мир пытался остановить меня!

— Билет ведь можно сдать, — тихо сказала Роза, подойдя ко мне.

Стоя у окна, я смотрела на промокшую улицу и людей, спешащих куда-то с зонтиками в руках.

— Придётся надеть закрытые туфли, — вслух решила я, проигнорировав слова сестры.

— Лена! — Роза схватила меня за руку, заставив повернуться к ней лицом. — Там совсем другой мир, это не Европа! И ты никогда не была в восточных странах. Тебе разве не страшно ехать одной? Возьми с собой хотя бы подругу!

— Ну что за глупости, сестрёнка! Я не первая девушка, которая едет в путешествие одна. Сестра Эммы была там совсем недавно. Сейчас двадцать первый век! Все ваши опасения — средневековые предрассудки.

Её чересчур серьёзное выражение лица вызвало у меня невольный смех.

Словно желая произвести хорошее впечатление на новую страну, уложила в чемодан самые лучшие наряды. Имея на кредитке достаточное количество средств с проданных картин, я чувствовала себя уверенно. Страховка и деньги служили мне почвой под ногами. С таким надёжным арсеналом не должно быть проблем — уж в этом не было сомнений.

Если ни у кого из близких не получилось удержать меня, то вряд ли это удалось бы погоде. Минск оплакивал мой отъезд, но в этот день я не знала, что прощаюсь с ним на целую вечность…

Сестра не любила долгих прощаний. Она не захотела отягощать и без того сложный для неё момент, а потому не поехала с нами в аэропорт. Выйдя на улицу, я обернулась и подняла взгляд на наше окно: Роза смотрела на меня с горькой обидой и болью. Молча она пыталась заставить меня передумать, выражая глубокое нежелание мириться с моим отъездом. Пожалуй, ещё никогда прежде сестра не выглядела такой печальной, даже тогда, когда была потеряна её первая любовь. Близкие люди крайне чувствительны, а потому их интуиция особенно сильна. И в такие моменты, как сейчас, начинает казаться, что им что-то известно, что-то, чего мне стоит опасаться, но они сами не способны объяснить — чего именно. Нужно просто довериться! «Может, разорвать этот билет, невзирая на потраченные деньги, и вернуться домой?» Меня посетила эта внезапная мысль, но я немедленно опровергла её:

«Какая нелепость! Я же хотела поехать? Ну, так что же?..»

На протяжении всего пути, пролегавшего в аэропорт, мы молчали. Пленённая смиренной печалью, мама смотрела на дорогу и ни разу не взглянула на меня. Это молчание угнетало душу и отнимало радость отъезда.

Здание Национального аэропорта — дверь, ведущая в другие края. Для меня это место всегда было особенным. Приезжая сюда, я постоянно ощущала будоражащий душу восторг. Но в этот раз всё складывалось иначе… Особая чувствительность и неумение оставаться хладнокровной всё же сыграли свою роль. Радость предстоящего путешествия уже не заставляла сердце трепетать. Сейчас я поняла, что нуждаюсь в одобрении близких, хотя и приняла решение самостоятельно. Мне не хотелось уезжать, не увидев улыбку мамы.

— Почему ты такая упрямая, Елена? — спросила она, когда мы вместе вошли в здание.

— Мама, — я просто обняла её, дав тем самым понять, что всё будет хорошо. — Улыбнись мне, пожалуйста! Ты ведь знаешь: я всё равно сяду в этот самолёт, но не хочется улетать с тяжестью на сердце.

— Упрямица, вся в отца! Его я тоже не смогла остановить. — Мама погладила меня по спине, а после отошла и улыбнулась. — Езжай с Богом, родная! И главное — возвращайся домой!

Её благословение и улыбка стали облегчением. Вот теперь можно ехать куда угодно.

Я посмотрела на табло и почти сразу нашла свой рейс среди множества других. Регистрация только началась. Сжав в одной руке паспорт и билет, а в другой — ручку чемодана, спокойно направилась к стойке регистрации. Мне очень не терпелось сесть в самолёт, чтобы вновь ощутить трепетное чувство безграничной свободы.

Глава четвёртая

«Ну сколько можно?» — нервно думала я, то присаживаясь в кресло, то прохаживаясь по залу ожидания вдоль и поперёк. Из-за грозы рейс задерживался почти на три часа. Погода всё никак не унимала свой внезапный гнев, что оказалось весьма некстати.