Туристы

Она покачала головой, отбросила рукой челку со лба:

– Ты имеешь в виду, что мы будем изображать любовников? Баз кивнул:

– Мне кажется, это сильно повысило бы рейтинг передачи.

Взгляд Юлианны помрачнел. Баз решил, что она, кажется, обиделась.

– Ну, пойдем, Юлианна, – сказал Баз.

Он положил на стол тридцать гульденов и взял пакеты. Они пошли, провожаемые десятками глаз. Баз взял Юлианну за руку, и они двинулись в сторону улицы Принсенграхт. Перейдя через дорогу, они подошли к скамейке. У зеленой ограды стояли прислоненные велосипеды. Голуби что-то клевали на асфальте. Баз составил сумки себе под ноги, искоса посмотрел на Юлианну.

– Ты сердишься, – сказал он.

– Нет, – ответила она. – Ты сделал мне очень хорошее предложение. Но я думала, что ты приглашаешь меня переехать к тебе, потому что хочешь, чтобы я была с тобой. А не для телевидения.

– Конечно же, я хочу, чтобы ты была со мной, – сказал он. – Иначе просто ничего не получится. – Он придвинулся к ней ближе. – Ты же не влюблена в меня, правда?

– Нет! – Она улыбнулась.

– Может быть, ты подумала, что я в тебя влюблен?

Она опустила глаза:

– Может быть. Но я была неправа. У тебя точно такой же взгляд, ну как у одного человека, которого я знаю.

Голос замер, и оброненные слова упали в канал и канули на дно.

– Юлианна, мне не нравятся девушки.

Она резко повернула голову. Он спокойно кивнул, положил руки ладонями на колени.

– Мне нравятся парни. Я всегда был такой.

– Это правда? Всегда? Но как же мы с тобой, тогда? Мы же только и делали, что тискались?

– Да, но сначала, увидев тебя в первый раз, я думал, что ты – мальчик.

– Ну, спасибо, – пробормотала она.

Баз расхохотался и обнял ее одной рукой.

– Поэтому я тебе и не писал. Я был в смятении, как ты можешь понять. Я еще долго, долго не мог оправиться от смятения.

Оба умолкли. Сзади проехал трамвай. Баз чувствовал, что он сбросил с плеч тяжесть. Он рассказал ей все и не чувствовал раскаяния. Было даже приятно, что кто-то знает его теперь с этой стороны.

– А мне нельзя просто жить у тебя без всякого телевизора? – спросила она.

– Можно, – сказал Баз. – Но это будет не то.

Она взяла его руку и приложила к своей. Когда-то она сказала, что у него красивые руки. Теперь они были изуродованы шрамами от порезов и ожогов – знаками страданий и боли.

– Итак, ты отказываешься, – сказал Баз.

– Да, – подтвердила Юлианна.

– Жаль, – сказал Баз. – Я подумал, что из нас получился бы отличный бутерброд.

Журналисты заговорили о ренессансе халата. Они подчеркивали его универсальность, его пластическую форму, его свойство украшать любую фигуру. База без конца превозносили как кудесника моды, фотографировали по всему свету, где только возможно, облаченного в разноцветные халаты. Рядом с ним шествовала Юлианна, уставя несколько нервный взгляд в объектив, как будто перед ней был наставленный пистолет. Юлианна тоже была в халате. Халат и туфли на высоких каблуках от Гуччи, купленные ей Базом в «П. Ц. Гофстраат». Он привычно провел ее мимо выстроившегося хора фотовспышек и сунул ей в руку бокал с шампанским. Внутри было спокойнее. Приглашенные гости вереницей тянулись вдоль выставленных скульптур, угощаясь на ходу клубникой в шоколадной глазури. Чувствуя обращенные на себя взгляды, Юлианна расправила плечи и заулыбалась. Эти взгляды были ей непривычны, хотя, в сущности, в них не было ничего страшного. Возможно, они ей даже понравились, и ей было приятно. Фотографы запечатлевали ее рядом с Базом, журналисты подходили с вопросами. Откуда она? Как они встретились с Базом? Любовники ли они? Умеет ли она тоже печь? Баз привычно улыбался, отвечал, что они с Юлианной друзья. Весь вечер он называл ее Юль. Может быть, нет смысла с этим спорить, подумала Юлианна. Для всех окружающих они уже превратились в устойчивый образ.

В эту ночь она возвращалась к себе одна по улице Фердинанд-Больсстраат. База она посадила на такси и отправила в его отель, он был совсем пьян. На лице у нее блуждала смутная улыбка. Моросил мелкий дождик. Рядом по асфальту бежали трамвайные рельсы. Она остановилась, чтобы снять туфли, и пошла дальше в одних подследниках. Какой-то собачник, вышедший прогулять своего пса, проводил удивленным взглядом ее шелковое пальто. Завтра об этом наряде будет напечатано в газетах. Юлианна еще не знала, что скоро ее будут показывать по телевизору на пятьдесят стран, что люди будут называть ее Юль, что при каждом ее походе в магазин все будут вытягивать шеи, стараясь заглянуть к ней в корзинку. Не знала она еще и того, что обращенных на нее глаз будет становиться все больше, что она поневоле выучится врать журналистам, которые будут брать у нее интервью, и что в «Хеннес и Моритц» будут продаваться вечерние халаты для светских приемов по цене двести девяносто крон. Ни о чем таком Юлианна еще не догадывалась сейчас, когда шла и улыбалась под дождем. Была ночь. Никакого согласия она еще никому не давала. А завтра соберет чемодан и поедет в Осло.