Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Между прочим, даже у такого знатока особенностей местных условий и традиций, как Н. Остроумов, заметен искаженный код восприятия мусульманской правовой культуры. Судя по его ремаркам в многочисленных публикациях, ислам и его юридические институты он воспринимал как препятствие «благоустройству», то есть спокойствию и стабильности[246]. Реальных причин нестабильности при таком запрограммированном отношении, похоже, почти никто не искал.

Как интересные образцы доминирующих в чиновничьей среде мнений мы публикуем ряд документов, в том числе историко-аналитическую справку «О народном суде в Туркестанском крае». Автор (его имени установить не удалось) достаточно осведомлен[247] в проблемах народного суда, поэтому его сведения могут стать хорошим источником для реконструкции особенностей местных судов. Он также указывает на слабые стороны выносимых на обсуждение предложений, в частности невозможность администратору самолично судить о происходящем в суде без знания как традиции фикха, так и языка. Примерно такие же трудности вызовет, как он полагает, преобразование народных судов в мировые по тем же причинам. В конечном счете автор записки выражает солидарность с теми, кто выступает за постепенное упразднение народных судов Туркестана, хотя предупреждает, что такое действие будет встречать отчаянное сопротивление, поскольку суд в глазах «туземцев» связан с конфессиональными предписаниями.

Между тем знаменитая Сенаторская комиссия/ревизия графа К. К. Палена (1861-1923), работавшая в Туркестане в 1908 г., предложила похожую альтернативу для местных судов, то есть в перспективе заменить их мировыми судьями. Это предложение было встречено с одобрениями в ряде «Записок» чиновников Туркестана, которые публикуются ниже («Записка Военного Губернатора Ферганской области по вопросу о народном суде». 17 Июня 1908 г.; «Записка Прокурора Ташкентской Судебной палаты Туркестанскому Генерал-Губернатору. 23 Марта 1912 г.; «Памятная записка Канцелярии Туркестанского Генерал-Губернатора», 1912 г.). В них мы также видим обширные экскурсы в историю местного суда со ссылками на литературу и Отчеты того времени, обширную критику системы современных им кадиев, их подходов и т.п. Авторы записок пытаются доказать вредность местного суда, его неэффективность как для государства, так и для самих «туземцев», которые будто бы сами недовольны шариатом, своими кадиями, принципами их выборов и т.д.

В записках также заметно крайне ограниченное понимание авторами шариата, его источников, восприятие их как исключительно ретроспективных норм, без учета методологии и инструментов, порождающих рациональные подходы ко множеству прецедентов (особенно новых и незнакомых) в жизни общины. Почти все авторы представленных ниже документов уверены, что шариат «не допускает действия рядом с ним обычного права»[248]. Ожидаемый вывод таких подходов формулируется почти одинаковыми фразами, вроде: «Проникнутый религиозной нетерпимостью, застывший на толкованиях Корана древними учеными мусульманства, шариат, применяемый как обычай к оседлому населению, совершенно не отвечает современным требованиям жизни и правовым порядкам и служит лишь отличным проводником в население начал воинствующего ислама».

Однако в потоке похожих подходов и мнений встречались и более взвешенные и профессиональные оценки. Как пример мы публикуем документ с длинным названием: «Особое мнение Советника Самаркандского Областного Правления Вяткина к заключению Самаркандского Военного Губернатора по докладу Прокурора Ташкентской Судебной Палаты о необходимости замены народного суда русским». Составитель записки В. Л. Вяткин – известный востоковед и археолог – не без оснований заявляет, что знает «в достаточной степени туземное население и суд по шариату» и потому берет на себя смелость «сказать в пользу последнего несколько слов».