Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Устранить этот ненормальный порядок можно было бы путем назначения судьям определенного жалованья; мера эта кажется как бы противоречащей обычному строю мусульманского государства, где вообще правители, начиная от бека (нач. округа) и кончая сельским аксакалом (старшиной), не получали определенного жалованья, а кормились от населения путем поборов; но однако, по завоевании ныне края, обстоятельство это, в применении к существующим представителям туземной администрации (волостные управители и аульные старшины), не смутило русскую власть в установлении своего порядка в этом деле и назначения определенного вознаграждения этим лицам администрации.

Поэтому вполне своевременно было бы подчинить народный суд, постановляющий свои решения безапелляционно, русскому влиянию, ограничив его юрисдикцию, если уж осуществление предположений об установлении в Туркестанском крае общего имперского порядка встретит большие затруднения. Это будет иметь ближайшим своим последствием более успешное приобщение туземцев к русской гражданственности, а кроме того, при этом произойдет и известное ограничение влияния народных судей, что необходимо именно вследствие того, что мусульманское право основано на Коране, с его оригинальным понятием о главе государства, как вместе с тем и духовном главе всех правоверных. Убеждение это, исходя из области религии, предъявляет требование на какое-то обособленное правовое положение, противоречащее нашему государственному строю, что, разумеется, не должно быть терпимо.

В заключение нельзя не упомянуть об оригинальном способе заведования народных судей у оседлых туземцев опекунскими делами. Дела эти заведуются участковым, т.е. единоличным народным судьей, от которого зависит назначение опекунов. При этом хотя единоличный судья в этих делах и состоит под надзором съезда народных судей, но благодаря тому, что роль съезда судей сводится лишь к простой формальности, а именно к окончательному утверждению представляемых единоличным судьей ежегодных отчетов, то полным распорядителем опекаемого имущества фактически является только единоличный судья, причем и опекун, будучи в полной зависимости от судьи, является исполнителем требований его. При таких условиях редкое опекунское дело проходит без злоупотреблений с целью наживы со стороны единоличного судьи. Этому способствует еще и то обстоятельство, что, за отсутствием в законоположении о народном суде указаний способа хранения опекаемого капитала, таковой у большинства народных судей находится на руках (в редких случаях деньги сдавались в депозит[254] уездных Начальников), почему эксплуатируется так, как желательно и выгодно судье.

Упорядочение ведения опекунских дел у туземцев ждет своего времени, и оно могло быть достигнуто в том случае, если бы заведование таковыми изъять от единоличных судей и передать исключительно в съезд судей, как инстанцию коллегиальную. Этим была бы достигнута, с одной стороны, гарантия против злоупотреблений, находящихся в настоящее время в полной зависимости от взаимного соглашения опекуна и назначающего его народного судьи, а с другой стороны, в случае раскрытия злоупотреблений ответственным был бы самый съезд судей, который в настоящее время может быть только незначительно ответствен за упущения в отношении надзора.

Такому порядку следовало бы подчинить и опекунские дела кочевников, у которых они состоят в ведении сельских обществ. Этим внесено было бы не только желательное однообразие в ведении одного рода дел, но и достигнута та польза, которую мало оказывает сельское или аульное общество. Все ведение опекунских дел у кочевников сводится к простой формальности, так как аульному обществу, в противоположность крестьянским, ведающим опекунские дела сельскими сходами, совершенно чуждо общинное устройство быта, и ему, аульному обществу, следовательно, интересы опекаемого безразличны.

Советник Полковник (подпись)

И. д. Делопроизводителя (подпись)

ЦГА РУз. Ф. И-1. Оп. 12. Д. 1305. Л. 28-31 об. Подлиник. Машинопись.

Записка Военного Губернатора Ферганской области по вопросу о народном суде. 17 Июня 1908 г.