Туркестан в имперской политике России: Монография в документах

Спешу уведомить Вас, как доброго соседа, о благополучном возвращении из Петербурга, где я имел счастье лично докладывать моему Августейшему Повелителю, Государю Императору, о положении дел в Бухаре. Его Императорское Величество, узнав о существующей между нами дружбе и об установившихся правильных отношениях между Бухарой и Россией, Всемилостивейше высказал мне высокое Свое удовольствие по этому поводу и выразил надежду, что настоящее положение дел и доброе согласие между нами не нарушатся, для пользы Вашего Высокостепенства и для спокойствия обеих сторон.

Вашему Высокостепенству хорошо известно, как я старался достичь таких же отношений к Хиве путем мирных соглашений. Но Хан Хивинский не принял моих предложений и не послушался Ваших добрых советов. Ныне настало время наказать упрямого соседа. По Высочайшему Государя моего повелению я с частию вверенных мне войск двигаюсь теперь из Джизака вдоль северной границы Ваших владений по направлению к Хиве. Согласно данному Вам прежде обещанию сообщаю Вам об этом Высокостепенный Эмир, и прошу Вас принять надлежащие меры к прекращению всяких ложных толков и к успокоению умов. Пришлите мне ответное письмо с надлежащим верным человеком, который во время движения нашего на Хиву состоял бы при мне как посланник дружественного соседа, с которым я мог бы посоветоваться и чрез которого я сообщил бы Вам о ходе дел. Присылкою такого человека в отряд народ успокоился бы, увидев в этом доказательство прочных дружеских отношений между нами.

Письмо это посылаю с известным Вам Бердыкулом Чегиром, которого прошу Ваше Высокостепенство немедленно отправить обратно с известием о Вашем здоровий.

Желаю Вам от всей души всякого счастия и благополучия[74].

ЦГА РУз. И-1. Оп. 34. Д. 193. Л. 4-4 об. Подлинник. Рукопись.

1.3. «Сопредельные ханства» под российским протекторатом

Взаимоотношения генерал-губернаторства и высших властных инстанций метрополии с ханствами в Средней Азии изучаются исследователями давно. В этом разделе мы постарались подобрать несколько документов, которые крайне редко становились предметом исследований ученых, кто занимался соответствующими проблемами.

Раздел открывает несколько писем из довольно обширной переписки кашгарского владетеля Яа‘куб-бека Бадавлата с высокопоставленными чиновниками в Петербурге (публикуется также краткий ответ самого императора Александра II). Эти письма почти не использовались в работах исследователей, и потому, надеемся, вызовут определенный интерес (в том числе – более обширная корреспонденция из этого же дела).

Как видно из части этой переписки, сам Яа‘куб-бек отправлял свои запросы и конкретные просьбы на имя Александра II, следуя принятой в Средней Азии традиции, когда хан (султан, амир) общается напрямую другим правителем, то есть как с себе подобным. Между тем во всех опубликованных письмах адресаты Яа‘куб-бека настойчиво отсылают его к фон Кауфману как полномочному представителю Российской империи. По-видимому, самого Яа‘куб-бека такой статус не устраивал, тем более Кашгар не переходил под протекторат России, подобно соседним ханствам.

Интересно также, что переписка, судя по другим письмам в этой же папке, продолжалась до 1876 г., то есть до ликвидации Кокандского ханства, каковой шаг связывают с именем фон Кауфмана. С этого момента, видимо, взаимоотношения Яа‘куб-бека и России сильно испортились, поскольку правитель Кашгара рассматривал Коканд как территорию своего влияния.

Как отдельные примеры взаимоотношений Хивинского ханства с колониальными властями здесь публикуется часть весьма обширной корреспонденции по поводу «специальных эмиссаров» хивинского хана, которые собирали занят с подданных или «решали иные особые предписания» хана на территории Закаспийской области. Отношение к такого рода «миссиям» было неоднообразным, что мы постарались показать в публикуемой корреспонденции. С одной стороны, решение такого рода дипломатических и экономических проблем рассматривалось как «нравственная поддержка Хану», которая должна служить «упрочению русского влияния в Хиве, а с другой – к сохранению спокойствия в местах скопления Хивинских подданных в пределах русской территории».

С другой стороны, иногда присутствие на территориях «имперского контроля» хивинских подданных (со специальными поручениями хана) воспринимались как прецеденты «нарушения договоренностей», либо как возможные причины «нарушения спокойствия подданных». Кроме того, респонденты хивинского хана старались внушить ему, что «предложения русских властей, сообщенные на его заключение, всегда направлены, между прочим, к пользе управляемого им народа». Однако мнения облагодетельствованного «народа» никто не удосужился спросить.