Турнир

Но сейчас выкладывался на полную катушку.

А драться Платон Саблин умел. И не только кулаками, но и фехтовал неплохо. Он совсем не скрывал, что его раздражает стойкая настырность противника — коротышки, которого всего месяц назад сам Саблин с лёгкостью унижал и заставлял рычать.

Исидора перестала смеяться над Коровиным и тоже с тревогой начала следить за боем.

— Я вчера за Лёву молилась Бартлу, — прошептала она мне. — Молилась прямо перед статуей Бога Бури и Правосудия у Главной Башни.

Я покосился на девушку.

Исидора… что делала? Молилась?

— Думаешь, он проиграет? — спросил я тихо.

— Либо проиграет, либо нет, — ответила Исидора. — Не хочу делать ставок. Просто пожелаю ему удачи.

Я нахмурился, не сводя глаз с Лёвы и Саблина.

Нет уж, обычной удачей тут не отделаешься.

Мечи противников звенели друг о друга и глухо стучали о защиту, каждый то наступал, то оборонялся. Поединок набирал обороты, становясь всё более опасным, и если бы не кожная броня Витязей, то обоих противников уже унесли бы в больницу.

— О-о-о-о… — услышал я изумлённый, но сдавленный возглас Коровина, наблюдающего за поединком. — А уроки-то не зря прошли. Лиза, вы только гляньте, как они сражаются. Даже этот… как его… дерётся, как зверь! Обязательно отметьте успехи моих учеников в речи для открытия зимнего театрального сезона. Это же надо. А я отличный учитель. Вы только посмотрите, Лиза! Вы видите? Ай да я!

— Вы бесспорно великолепны, господин Коровин, — закивала девушка и быстро пометила что-то в блокноте.

Хмурое небо неожиданно решило запорошить землю первым снегом: крупные хлопья, подхваченные ветром, закружили над головами студентов, начали осыпать крыши теплиц, ипподром, жухлые кусты у дорожек.

Но на поединок погода никак не повлияла — никто из противников снега будто не заметил.

Тем временем злость Саблина достигла предела. Его удары стали резкими и торопливыми — он будто отмахивался от надоевшего Лёвы, ну а тот всё настырнее атаковал. При этом он старался сохранять хладнокровие и разумно оценивать возможности противника.

Лёва отлично знал свои недостатки: низкий рост, короткие руки, мелкий шаг. Мы с ним это прорабатывали раз пятьсот, чтобы из изъянов, в конце концов, сделать преимущества. И наблюдая за тем, как Лёва использует наши уроки и выбивает противника из колеи, я испытывал гордость — а этот пацан оказался крепким и смышлёным.

С каждой секундой Лёва входил в раж — он будто не сражался, а вытанцовывал: молниеносно переносил вес с ноги на ногу и ловко уходил от ударов, кружился вокруг противника, при этом умудрялся сохранять железное равновесие. Он сросся со своим мечом и ролью возможного победителя.

Это и придавало ему сил.

Собравшиеся вокруг площадки студенты-Витязи, пооткрывав рты, смотрели, как с виду неуклюжий коротышка удар за ударом уделывает своего оппонента.

Ну а потом несколько девушек начали хором скандировать, хлопать и вскидывать руки:

— Лё-ва Зверь! Лё-ва Зверь! Зве-е-е-ерь!

Их кричалку подхватили остальные, и уже через несколько секунд толпа начала дружно орать и хлопать:

— Лё-ва Зверь! Лё-ва Зверь! Зве-е-е-ерь!

Не знаю, что именно ощутил сам Лёва, но на его вспотевшем лице появился румянец.

«Только не отвлекайся…», — прошептал я себе под нос.

Но он отвлёкся.

Всеобщая поддержка, такая для него непривычная, оказала ему паршивую услугу. Он засмущался, стал ошибаться. Хитрый Саблин моментально почуял слабину противника и использовал момент, проведя грамотную атаку.

И стоило Лёве чуть потерять равновесие, как его тут же снесло с ног.

Он плюхнулся задом в мокрый снег и замер, как пришибленный — его падение случилось в том самом месте площадки, где Лёва уже шлёпался задницей в лужу. Ещё месяц назад. Тогда он просто сбежал.

Кто-то из студентов громко рассмеялся, видя, как «Лёва Зверь» растерял всю свою уверенность. Толпа подхватила этот смех.

И пока Саблин, улыбаясь, направлялся к Лёве, чтобы обеспечить себе победу, я сжимал кулаки, цедя сквозь зубы:

— Только попробуй сдаться, засранец. Вставай. Давай же. Ну.

Исидора ухватила меня за запястье и прошептала, не сводя с Лёвы глаз:

— Почему он не поднимается, Кирилл? Почему он просто сидит?

— Это ненадолго, — ответил я твёрдо, хотя и сам сомневался, что Лёва встанет.

Друзья Саблина — Андрей Котов, Егор-Глыба и Эд Коховский — начали дружно орать другую кричалку:

— Сабля сде-лай Зве-ря! Сабля сде-лай Зверя!

И тут Исидора подняла мою руку вместе со своей и тоже начала кричать:

— Лёва Зверь! Мы с тобой! Лёва Зверь! Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Она выдала такое громкое «Р-р-р-р», что у меня чуть ухо не заложило.

— Ну давай, Кирилл… — Исидора перевела дыхание. — Рычи вместе со мной! Дава-а-а-й!!

Мы переглянулись.

И зарычали уже вместе, вскинув руки:

— Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Кто-то из студентов подхватил:

— Р-р-р-р-р-р-р-р-р-р!

Потом ещё и ещё.

И вот уже человек десять выдали длинное и ядрёное «Р-р-р-р!». Раскатистый хоровой рык пронёсся над площадкой.

Коровин схватился за голову, смотря на студентов, рычащих со всех сторон, как придурки.