Турнир

От боли тело будто потеряло чувствительность, а может, я просто прощался с сознанием.

Вокруг все суетились с растревоженными лицами и паническими воплями «Что делать, ребята? Он истекает кровью! Надо вызвать Целителя!».

— Целитель уже здесь! — вдруг веско объявили рядом.

Через пару секунд надо мной склонилась Стефана. Она приложила к моей груди прохладные мерцающие ладони и начала лечение.

Я не следил, сколько прошло времени, я вообще больше ничего не контролировал, и это было так странно, но когда снова открыл глаза, то увидел перед собой улыбающееся лицо Исидоры.

— С возвращением, выскочка. У тебя хорошая регенерация тела. Все раны затянулись. Только бы форму сменить, а то весь в лохмотьях.

Я приподнял голову и бегло огляделся.

Мы всё также находились у моста, только солнце почти село. Значит, я провалялся около часа.

Вокруг меня собралась команда, все улыбались и бормотали насчёт того, что мы всё-таки дошли, и что я самый крутой из всех, кого они встречали.

Исидора помогла мне подняться, но её тут же отодвинула Рада Бородинская. Необычно было видеть её настолько серьёзной.

— Спасибо, — сказала она. — Ты спас мне жизнь.

Девушка целомудренно поцеловала меня в щёку и обняла.

— А вы спасли жизнь мне, — улыбнулся я.

Все принялись меня обнимать, и только через некоторое время я заметил, что Стефаны с нами нет.

— А где Целительница? — Я внимательно оглядел мост и округу рядом, даже зачем-то глянул в тёмную бездну ущелья.

— Она ушла к своим, — сообщила Исидора. — Исцелила тебя, подлечила остальных ребят, а потом ушла. Сказала, что дальше нам всё равно нужно идти одним. Иначе нас точно выгонят с турнира.

Я обернулся и окинул взглядом долину.

Казалось, что там снова никого нет, но это была лишь видимость: Целительницы всё так же сидели в засадах и ждали очередную группу несчастных. Недаром на этом отрезке отсеивается большинство команд.

Будто прочитав мои мысли, Лёва вдруг сообщил:

— Пока ты был в отключке, ещё тл-ли команды вылетело, не пл-лойдя долину.

— Из первокурсников только мы остались, — добавил Платон Саблин. — Да и второй курс тоже сильно пострадал.

Я подошёл к краю обрыва, глянул на мост и на дно каменистого ущелья. Там стояли люди в чёрных плащах и чёрных шапочках, похожих на перевёрнутые пиалы. Точно такую же я видел на голове главы Духовного Дома Янамара — на оракуле Тарэта.

От воспоминаний о нём холодок пронёсся по спине.

— Надо бы поторопиться, время уходит, — сказал я, собираясь с мыслями и готовясь к новому испытанию.

Мост был недлинным и выглядел совсем не опасным.

Крепкие и толстые канатные перила, звенья из половинчатых брёвен — он будто приглашал прогуляться и насладиться красивыми видами, но при одном только взгляде на него в глотке сохло, а ладони покрывались потом.

Нормальный мост «звеньями ужаса» не назовут.

К тому же, меня волновало ещё и другое — прохождение всех предыдущих отрезков маршрута я мог хоть как-то контролировать. Здесь же я даже не представлял, что нас ждёт.

От Жрецов можно было ждать самой серьёзной подлянки.

Конечно, Галей готовил нас к битве с теми, кто влияет на сознание, но всегда повторял, что каждый Жрец — это отдельное испытание, и определять метод борьбы нужно по ситуации.

Я переглянулся с остальными.

— Готовы?

Все закивали, но не очень уверенно.

— Может, я пойду? — предложила Исидора. — Ты, наверное, сильно устал.

— Нет. Всё в порядке. — Я шагнул к первому звену моста. — Здесь надо…

Больше я ничего не успел сказать.

На втором шаге мост передо мной исчез…

Книга 3. Эпизод 16.

Мост перестал существовать, но я не упал.

Тело застыло в воздухе: ни движения ветра, никого за спиной. Моя команда больше не стояла позади, все голоса смолкли. Наступила тишина.

— Тебе кажется… просто кажется… — прошептал я сам себе.

Галей предупреждал, что сильные Жрецы будут играть с нашим сознанием, и что справиться с ними будет тяжело.

Я всё это помнил, но ничего не мог сделать.

Мне так и не довелось посетить полноценные уроки Линии Жрецов. Всё, что я знал — это одна песня из хора и одна молитва богине неба Ковентине. Но даже этим нельзя было пользоваться.

В моём вооружении оставались только навыки Витязя.

И тут тоже имелась проблема: Витязь — это воин ближнего боя, и при малом резерве у него нет серьёзной защиты от нападения Жреца, которого он не может достать физически.

Сейчас на мне была броня, но она никак не спасала от того, что творилось в моём сознании.

А творилась там всякая дрянь.

Внезапно вместо моста я увидел перед собой истлевшие земли Котлованов и приближающуюся фигуру в красном плаще с чёрным подбоем. Человек двигался неестественно, шаркающей походкой, не слишком торопливо, но уже через мгновение оказался в десяти метрах от меня.

Мороз пробежал по телу.

Передо мной встал отец.

Он посмотрел на меня пустыми глазницами и улыбнулся. Из беззубого рта потекли красные потоки фагнума и закапали с подбородка. Потом засочилось и из глазниц: худые щетинистые щёки медленно покрылись дорожками кровавых слёз.

Всё моё естество отторгало то, что я вижу, но глаза всё равно смотрели на отца, будто не могли насмотреться.