Турнир четырех стихий

Не останавливаясь, Клай наносил новые удары. Родерик попыталась подняться на ноги, но последовал новый удар, и он повалился наземь. Ему оставалось только одно – терпеть и ждать своего часа, но с каждым нанесенным ударом делать это было все сложнее и сложнее.

Оливер просто не мог на это смотреть. Огонь, сталкиваясь с водной стихией, постепенно разрушал оковы, но медленно, слишком медленно. Ему показалось, что прошла вечность, прежде, чем он, наконец, смог их сбросить.

– Оливер, освободи и нас, – попросила Фанни, но он бросил на нее лишь беглый взгляд, и сказал:

– Нет уж. Не женское это дело принимать участие в этом бое, – и стремительно побежал в центр поля. Его маневр сразу заметили. Клай легонько кивнул Флэму и тот сдвинулся с места.

Оливеру не пришлось долго ждать. Прежде, чем он смог понять, что происходит, в него полетело огненное лезвие, но не зря он так долго тренировался, тело отреагировала прежде, чем он понял, что происходит, он сделал резкий рывок в бок, и огненное лезвие пролетело мимо.

Пригнувшись, Оливер бросился на противника, сделал один ложный выпад, затем второй, стараясь его обмануть. И это удалось. Осознав это, он бросил огненный кинжал, игнорируя боль в руке, но Флэм успел отскочить, так что маневр не удался.

Следующие несколько минут Оливер мог делать только одно – бегать, уклоняясь от ударов. Он хорошо натренировался и мог делать это долго, но больше всего ему хотелось поразить противника, это желание, как и осознание того, как он слаб, было почти невыносимым.

Флэм воспользовался секундным замешательством противника, и огненное лезвие вонзилось в руку. Оливер был выведен из равновесия этой внезапной вспышкой боли. Флэм, зная это, сразу же провел новую атаку. Вторая рука вспыхнула от боли. Оливер прекрасно понимал, что шансов у него мало. Но он не позволит одолеть себя так легко. Издав дикий вопль, который, похоже, означал последнюю отчаянную попытку, он прыгнул вверх. Огненное лезвие пролетело в сантиметре от него.

Оливер побежал влево, чтобы увернуться от новой атаки, противник сразу же отреагировал и изменил тактику, чтобы нанести удар, и тот попал точно в цель. Повернул голову, он увидел, как Клай один за другим наносит удары Родерику. Вместе с острой болью в Оливере пробудилось что-то еще, яростное нежелание признавать то, что он ничего не может сделать.

Оливер крикнул что-то невразумительное и побежал к Флэму, норовя ухватить его растопыренными пальцами за глотку. Тот был ниже его ростом, и ему захотелось ударить это по-юношески свежее лицо. Он забыл о магии. Ему хотелось повергнуть противников так, как и они повергли их – с помощью грубой силы.

Но Оливер не дотянулся. Сверкнуло огненно лезвие и опалило ему кожу.

И злоба, и боль, смешались вместе. Оливер озверел, и казалось, перестал быть человеком. Он не понимал что происходит, ему было все равно. И на сломанную руку и на боль и на то, что если он сильно повредит руку, то больше не сможет применять магию. Главным был только он – противник, который стоит перед ним.

И тут у него зашумело в ушах, да так пронзительно и громко, словно у него над головой раздался раскат грома. Все вокруг зашаталось, как от землетрясения. Мир полетел вверх тормашками. Верх и низ поменялись местами, перепутались, слились воедино, и не осталось ничего, кроме битвы, этого бесконечного вращения и сполохов магии.

Оливер не видел ничего, кроме Флэма. Глаза заволокла пелена ярости. Он мог различить лишь его темный силуэт, белое пятно кожи и красный огонь, летящий в его сторону.

Оливер двигался импульсивно, не задумываясь о движениях. Он бежал и уходил от летящих в него огненных лезвий. Он с успехом делал то, что ни разу не получилось на тренировках.

Оливер перестал владеть собой. Он просто бежал на Флэма с пылающими в его руках кинжалами, уворачиваясь от ударов. Его не беспокоила ни боль, ни летящие в него лезвия, хотя раньше, парализированный страхом испытать боль, он инстинктивно боялся их и совершал ошибки. Но если Родерик не боится боли, он что – хуже? Он уже давно признал Родерика своим соперником, хотел во всем быть лучше его, если он не боится боли и принимает условия этой странной игры, он разделит эту участь вместе с ним.

Кожу жгло, но больше всего огонь бушевал в душе.

Оливер прекрасно знал свой предел, как и то, что сегодня он его преодолел. Его глаза полыхали, точно факелы.

Неожиданно стало еще темней. Прямо у них над головами загрохотал гром. Упала одна капля, затем вторая. Родерик поднял голову, подставляя ее каплям воды. Струйка крови потекла и смешалась с каплями дождя. Он улыбнулся кончиком губ. У них получилось.

Вчера вечером они изучили карты по метеорологии, а потом поднялись на ветроходе ввысь, чтобы Лея смогла пригнать сюда эти темно-серые, дождевые облака. Она потратила на это почти всю свою силу, но смогла это сделать.

Дождь, падающий до сих пор лишь редкими каплями, превратился в ливень. Черноту там и здесь прорезали холодные всполохи молнии. Клай прищурился, плохо видя, сквозь плотную пелену дождя.

– Сейчас я покажу то, на что способен, – сказал Родерик.