Турнир для бракованной драконицы

Если несколько лет назад насмешки сверстников Лорелин задевали, то сейчас она уже чётко понимала, что они ничего не стоят, пока она имеет свою фамилию и положение. А у травы арноэ, помимо её чудодейственного воздействия на гладкость кожи, был ещё один занимательный эффект: она усиливала драконью магию тем больше, чем чаще наносилась. Это позволяло Лорелин, полукровке, практически сравниваться в бою с чистокровным драконами. Правда, не с теми, кто императорских кровей и не с высшими аристократами…

Закончив водные процедуры, Лорелин натянула рубашку и, для надёжности, чтобы рукава не задрались неудачно в самый неподходящий момент, закрепила портупею на рукаве прямо поверх метки истинности. Даже если кто-то подрежет ей одежду, что в магических сражениях случалось намеренно и без, ремень всё скроет – портупея гораздо, гораздо крепче форменной одежды. И, благо, наличие поверх одежды креплений для оружия никогда не вызывало в Высокогорье вопросов – здесь учились представители знати, сюда не каждый дракон-то мог поступить, что говорить о полукровках или людских магах, жаждущих постичь здешние секреты волшебства и драконьего волшебного боя. Опасностей в общении знати хватало, да и не стоило забывать о том факте, что обучались здесь и дети драконов, получивших признание за завоевания. А Лорелин де Санталон-Миардор была генеральской дочкой.

Девушка нацепила поверх брюк гартеры, закрепив в них отцовский кинжал и, на всякий случай, кристалл мгновенной трансформации. Она старалась дышать глубоко, спокойно, но беспокойство разрасталось. Истории о метках истинности, которые способны были становиться больше, пока не покроют всё тело, не прибавляли ей уверенности в том, что всё будет хорошо.

Из комнаты в жилом крыле Лорелин вышла с ледяной высокомерной усмешкой – и мало кому удавалось её стереть. Завтракали в Высокогорье прежде, чем начинались занятия, потому все свежие новости девушка намеревалась собрать за завтраком. Но везение не было тем, чем обладала бракованная драконица.

Она решила пойти не по коридорам, а через внутренний двор. Утром редко кто выходил наружу, а это было приятное время суток, когда там было свежо: драконы создания теплолюбивые и предпочитали регулировать погоду на территориях, потому академию в горах накрывал купол, поддерживающий летнюю погоду. Однако ночью он работал не в полную силу и утром ещё только начинал работать, как полагается.

На одной из дорожек, выложенных брусчаткой, путь ей преградила змея. Знакомая змея.

– Осторожнее, драгонера, – и мужской голос, раздавший впереди, Лорелин тоже был известен. Она медленно подняла взгляд от золотистых глазок змеи. – Линни?

«А ты бессовестный мерзавец! – подумала Лорелин. – Право называть меня подобным образом ты утратил давным-давно!»

Мужчина на дорожке, склонившийся, чтобы поднять змею, не мог пройти незамеченным нигде, потому, вероятно, и выбрал внутренний двор вместо коридоров. И дело даже было не столько в его императорской крови, сколько в неоспоримой внешней привлекательности. Как младший принц, Калиан всегда притягивал меньше именно… политического внимания. Пока старший принц Зотер в любимчиках императора, у младшего сына не было честного пути к короне. Не выделялся Калиан и физической силой, способной запугать – это тоже было к его брату. Зато у него определённо были некоторые богатства и смазливое личико с внимательными голубыми глазами. А его изящная тощая фигура была способна по-змеиному пролезть куда угодно. Знание о том, куда именно направлен взор Калиана де Реньераса, Лорелин досталось дорогой ценой.

– Калиан, – поприветствовала она сухо.

– Боже, боже, Лорелин, куда столько оружия? – младший принц Страны-Под-Горой оглядел её с лёгкой насмешкой. – Даже генерал Миардор не носит при дворе столько всего.

– Ты преувеличиваешь, – хмыкнула она.

Лорелин и Калиан были слишком хорошо знакомы, чтобы обращаться друг к другу формально, и имели слишком мерзкую историю, чтобы можно было делать вид, что ничего между ними не произошло. У Калиана, однако, никогда не было совести.

– Ты же не испугалась Линджин? – спросил принц, протягивая вперёд руку, вокруг которой обвилась серебряная, как корона правителя, змея. Её золотые глаза светились узнаванием. – Ты проводила с ней часы.

– Нет, не испугалась, – Лорелин уверенно посмотрела на хищницу, потом на её хозяина. – Странно видеть имперскую змею в Высокогорье. Этот вид чрезвычайно дорог – и столь же ядовит.

– Даже если бы она кому-то навредила, это были бы не твои проблемы, дорогая Линни, – легкомысленно пожал плечами Калиан. – А ты знаешь, как не дать имперской змее укусить себя.

«Змей!» – мысленно прошипела девушка.

– О да, – Лорелин улыбнулась. – Ведь она меня уже кусала.

Нет, серебристая хищница на руке Калиана не кусала её никогда. Но они оба говорили не о ней, и оба это осознавали. Калиан де Реньерас преподал девушке в своё время достаточно ценных уроков.

– Драгонера, кажется, спешила, – Калиан отступил с дороги на газон, показывая, что действительно понял, что девушка ему сказала.

***