Турнир Пяти Башен

– демон восхищённо заурчал, и в голове взорвалась атомная бомба…

* * *

Вокруг пустота и сплошной мрак. Я «вишу» непонятно где и непонятно как: тела не чувствую, вообще все привычные ощущения умерли – меня будто от сети отключили и изолировали от внешнего мира. Никаких эмоций и вечно дерганых мыслей, которые бесконтрольно скачут от одной темы к другой, как взбесившийся табун лошадей. Да и с чего бы мыслям возникать, когда осталось лишь чистое сознание? В таком разе страхи, беспокойство, стремления – все исчезли и растворились. Есть лишь покой и сознание, созерцающее покой. Хорошо. Не нужно куда-либо бежать, кого-то спасать, чего-то достигать. Зачем вообще суетиться? И так всё прекрасно. Кажись, я достиг Нирваны в своём абсолютном пофигизме…

– Да, спи, – проворковала Тьма. – Всё тлен, некуда идти, не к чему стремиться. Да и зачем? Всё ведь хорошо. Ты в моих ласковых объятиях.

Действительно… и чего я тебя раньше боялся? Вздохнул бы сейчас, если б было чем…

– Ты просто цеплялся за материальное, и мир был для тебя важен. Но сейчас, когда тебе спокойно и хорошо, ты осознаёшь, что вселенная – всего лишь пыль. Вот она есть, а в следующий миг она исчезает в океане Хаоса, вернувшись к своему первоначальному состоянию – развоплотившись, став ничем. Поэтому для мира и существ, его населяющих, вполне естественно стремиться к состоянию абсолютного покоя.

Да, согласен. Всё очень хорошо.

– Теперь ты останешься тут со мной, навсегда.

Навсегда. Как же это приятно.

– Да, очень приятно. А теперь засыпай и ничего не бойся.

Сознание стало угасать, постепенно погружаясь в зыбкое ничто.

– Спи. Усни вечным сном. Больше не будет кошмаров.

Да. Пусть будет вечный сон…

– И ты готов сдаться? – прозвучал незнакомый мужской голос, и где-то вдали вспыхнула да замерцала звёздочка.

– Нет! – зашелестела Тьма. – Он мой! Мой!

– Помолчи! Я не с тобой говорю! – звезда засияла ярче, и Тьма тут же замолчала. Лучи ласкали сознание – этот чистый прекрасный свет было приятно созерцать. На удивление приятнее, чем обволакивающие объятья Тьмы. – Спрошу снова: ты готов сдаться?

Я… я… не знаю.

– Но выбирать ведь тебе! Кто должен знать, если не ты?

Здесь спокойно. Почему я должен возвращаться и бороться?

– Ты у меня спрашиваешь? – обладатель голоса усмехнулся. – Ты вправе выбирать, и только от твоего выбора зависит, исчезнешь ли ты навсегда или…

Исчезну?

– А ты как думал? Душа, оказавшаяся во власти Хаоса, больше не может вернуться в объятия Создателя. Так что ты выберешь, старый друг?

Друг?

– Да. Так ты идёшь? Или мне закрыть дверь?

Исчезну, значит…

– Нет, не слушай его! – прошелестела Тьма. – Он лжёт! Он всегда лжёт!

Блин! Да кто же он?

– Останься со мной! В Хаосе – Истина, тишина и покой!

Я двинулся к свету.

– Нет! Не уходи!

Чем дальше я продвигался, тем ярче и приятнее становился свет.

– Вернись! – зашелестела Тьма, попытавшись объять меня снова.

– Замолчи! Исчезни! – громом грянул мужской голос. – Шаин сделал выбор! Никто не вправе ему мешать!

Шаин… да, так меня зовут. Ещё чуть-чуть, и я забыл бы своё имя.

«Шаин!»

Фахиса…

«Ты слышишь, Шаин?»

Найрин…

«Мы ждём тебя, Шаин!»

Да, Садара. Я иду…

Божественное сияние рассеяло Тьму.

* * *

Лезвие секиры вонзилось в песок, издав слабый звон. Ухеш с широко раскрытыми глазами смотрел туда, где мгновением раньше лежал истекающий кровью противник. Невозможно! Он стал поворачивать голову, ощутив присутствие врага, и тут в правый бок впечатался кулак. Ухеш взревел – удар прострелил мышцы и рёбра тупой болью, словно тяжёлым молотом ударили!

– Вахи…

Новый удар в то же место оборвал удивлённый хрип, опять заставив смуглокожего здоровяка заорать. Как же так? Это невозможно!

Ухеш довернулся, по инерции таща за собой в широком замахе секиру. Противник исчез, избежав атаки, и трёхпалый когтистый кулак демона, покрытый чёрной чешуёй, врезался в живот. Налитые сталью мышцы не выдержали, здоровяк вскрикнул; внезапно ослабевшие руки выпустили оружие – секира вонзилась в песок, а в живот гладиатора прилетел новый чудовищный удар. Гигант покачнулся, попятился, но закованный в чешуйчатую броню демон в мгновение ока оказался рядом, и на Ухеша посыпался град ударов. Всё, что оставалось здоровяку, это отступать и хрипеть после очередной атаки противника, сотрясавшей внутренности. Если б не тренированное, закалённое в боях тело, умер бы после третьего удара.

Демон скакнул и влепил кулаком в широкую грудь. Ухеш скривился от боли, попятился и, захрипев, рухнул на песок.

Зрители на трибунах молчали. Над ареной висела гнетущая тишина. Даже комментатор боялся вставить слово.

Хрипло дыша, Ухеш лежал на горячем песке, бессильно раскинув руки. На коже блестели бисеринки пота.

Демон стоял над поверженным врагом пару мгновений, потом зашагал по направлению к мечу, поднял оружие и вернулся к поверженному противнику.

– Прощай! – прошипел Вахираз сквозь закрывающую лицо чешуйчатую чёрную маску, занеся фальшион над горлом здоровяка.

Но обсидиановый клинок так и не устремился к цели.

– Нет, – заговорил демон – на удивление – обычным человеческим голосом. – Мы не станем его убивать.