Турнир

Довольно удачно упав и даже не ударившись о землю затылком, Дарк тут же вскочил, и поскольку ни булавы, ни щита в его руках уже не было, сделал единственное, что еще мог сделать. Рискуя быть разрезанным пополам, если хоть на долю секунды промедлит, моррон кинулся на готовящегося к новому удару врага, сбил Каталину с ног и, придавив к земле массой своего тела, заключил красавицу вампиршу в крепкие мужские объятия. Так уж получилось, что нос моррона уперся в мягкую грудь вампирши. Несмотря на грозное, яростное шипение, раздающееся буквально над ухом, а также на тщетные попытки Форквут разорвать одежду у него на спине острыми когтями, Аламезу нравилось положение, в которое он угодил. Хоть кожа Каталины была холодна, а движения ее сильного, но в то же время мягкого и упругого тела никак нельзя было назвать ласками, у моррона внезапно взыграло мужское начало, и самое стыдное, что это пикантное обстоятельство не осталось незамеченным могущественным Лордом-Вампиром, а заодно уж и красивой женщиной.

– Ах ты, похабник! Скотина похотливая! – истерично завизжала госпожа Форквут, ощутив некое напряжение мышц в неподобающем при данных обстоятельствах месте. – Ишь, чего удумал!.. Мало того, что всю грудь мне обслюнявил, еще тереться об меня будешь!

Последнее обвинение было явно голословным, Дарк знал границы приличий, и у него даже в мыслях не было уподобляться собачке, крепко обхватывающей ногу хозяина или хозяйки. Однако, если женщина возмущена и возбуждена, с ней бессмысленно спорить и уж тем более нелепо оправдываться. Аламез лишь крепче сжал руки, надеясь, что это заставит продолжавшую орошать его голову плевками и проклятьями Форквут замолчать. Так и случилось, правда, ярость задыхающейся дамы нашла выход в ином. Каталина еще сильнее вцепилась в спину моррона и наконец-то добилась своего: кожаное одеяние жалобно затрещало, и спина Дарка вдруг ощутила остроту вампирских когтей, оставлявших на ней кровавые бороздки. Охватившая все тело боль подействовала на моррона вполне естественно. Как любой нормальный человек, он пришел в бешенство и попытался со всей силы ударить лбом противницу в подбородок. Как будто ожидавшая подобного поступка Каталина ловко увернулась и еще глубже запустила когти в мышцы вражеской спины.

Лапки вампирши в буквальном смысле раздирали моррона на части. Рычащий от злости и боли Дарк вдруг осознал, что вот-вот потеряет сознание, и решился на то, что при иных обстоятельствах ни за что бы не совершил. Зубы Аламеза зловеще клацнули и тут же впились в пышную, призывно колышущуюся грудь. Все тело вампирши резко напряглось, мышцы судорожно сократились, и Каталина испустила стон, притом не ясно, от боли или от охватившего ее наслаждения. Разобраться в особенностях нервной системы «детей ночи» и их любовных пристрастиях моррон не успел. Хоть когти вампирши разжались и уже не терзали его спину, воспользоваться плодами победы, добив поверженного противника, Дарк не смог. Что-то тяжелое, твердое, жгучее внезапно обрушилось на его затылок, причинив новую боль. Глаза Аламеза чуть не отправились в полет, покинув глазницы, а зубы (хоть он того совсем не хотел) еще глубже впились в трепещущую плоть. Кусок мяса моррон из тела вампирши, конечно, не вырвал, но зато языком, ртом и губами отчетливо ощутил солоноватый привкус вражеской крови.

Едва Дарк разжал челюсти, как какая-то неведомая сила, вероломно подкравшаяся со спины, подняла его воздух и отшвырнула. Через мгновение Аламез уже понял, что летит, а еще через миг ужаснулся, поскольку увидел куда. Приземление было жестким. Дубовые доски стола, на котором лежало турнирное оружие и щиты, оказались довольно прочными и выдержали вес живого снаряда, а вот ребра моррона хрустнули. Правда, все обошлось, кости лишь потрескались, но не сломались. Если хотя бы один из обломков вошел в легкое, то об участии в турнире не могло бы быть и речи – увечье приковало бы Аламеза к постели, по крайней мере, на несколько дней.