Турция до османских султанов. Империя великих сельджуков, тюркское государство и правление монголов. 1071–1330

Ала ад-Дин Кей-Кубад, без особого труда ставший преемником своего брата Кей-Кавуса, оставил потомкам такую долгую память, как самый выдающийся представитель своей династии, что в будущем многие турецкие лидеры старались представить генеалогическую линию своих предков восходящей к нему. Возможно, такой блестящей репутации он отчасти обязан тому, что был последним из Сельджукидов, умершим в условиях независимости, но также бесспорному успеху своей политики и своим выдающимся личным качествам. Ибн Биби, который многое знал о своих современниках, говорит, что он был сведущ во всех областях знаний, силен, великодушен и стремился черпать вдохновение у самых искусных политиков. Некоторые считали его надменным, но что в любом случае бесспорно, это его постоянная бдительность, благодаря которой ему успешно удавалось держать под контролем самых крупных из своих эмиров.

На всех границах политика Кей-Кубада была даже смелее и успешнее, чем у его предшественников. Наиболее ранние из его завоеваний касались армянско-киликийских и греко-армянских владетелей, раньше зависевших от Византии, которые теперь до определенной степени находились под властью армянских царей Киликии. Сначала в 1221 году он завоевал Калон Орос на восточном побережье залива Антальи. Его греческий хозяин, в конце концов, сдался, обменяв его на правление в Акшехире (Филомелионе) на сельджукской территории. Крепость Алаийя (в наши дни Аланья), переименованная в честь султана, стала одной из главных твердынь сельджукских суверенов, а также их зимней резиденцией. Оккупация побережья в восточном направлении была завершена между 1221 и 1225 годами и простиралась до окрестностей Силифке (Селевкии), которую госпитальеры передали под армянский сюзеренитет. В то же самое время происходило проникновение в глубину тавро-исаврийской зоны, чему способствовала политическая ситуация. Левона I на время сменил сын Боэмунда IV, теперь снова ставший хозяином Антиохии, но спарапет Константин, свергнув молодого князя, посадил на его место своего сына Хетума, и старый союз франков и Сельджукидов был возобновлен. Действия, которые от имени Кей-Кубада частично проводил эмир Комнин (= Маврозом, потомок Исаака Комнина), в конечном счете привели к установлению пограничной полосы в регионах Эрменек и Мут, которую пожаловали некоему Камар ад-Дину, чье имя так и закрепилось за ней. В то же время туда были привлечены туркмены, как будет видно вскоре, ставшие внушительной силой. Вероятно, во время крестового похода Фридриха II киприоты организовали там заговор с целью вернуть себе Калон Орос (Алаийю), но его удалось предотвратить, и в дальнейшем оккупация этой территории продолжалась без каких-либо волнений.

Похоже, наиболее активной была политика, проводимая Сельджукидами на противоположном побережье Черного моря, поскольку они больше не ограничивались нападениями на Трапезундскую империю вдоль ее границ, а доходили даже до Крыма, бросая вызов политико-торговому доминированию, которое Трапезунд приобрел после падения империи в Константинополе. Подробности событий порой трудно совместить друг с другом, но главное ясно. Были установлены отношения между обитателями северных берегов Черного моря и подданными сельджукского султана. Во время первого монгольского нашествия на Южную Русь купцы из большого крымского порта Судак нашли приют в Малой Азии. Согласно мусульманскому историку Ибн аль-Атиру, один из их кораблей потерпел крушение возле Синопа, и сельджукские власти, по своему обыкновению, разграбили груз. С другой стороны, согласно источникам из Трапезунда, это судно везло дань из Херсона в Трапезунд и, по их словам, было намеренно атаковано Хетумом. Как бы там ни было на самом деле, начались военные действия между Синопом и Трапезундом, кончившиеся относительным успехом (1223 г.). В связи с этими событиями писатели из Трапезунда упоминали катастрофу, разразившуюся у ворот Трапезунда и вызванную нападением человека, которого они называют «Мелик» и который, по всей вероятности, был Мюгис ад-Дин Тогрул-шах из Эрзурума. Этот последний, который испытывал некоторое беспокойство в отношении Кей-Кубада, поскольку, оставив его в 1212 году, признал себя вассалом (?) Трапезунда. События последующих лет действительно указывают на то, что он был в хороших отношениях с Трапезундом. Ясно, что их экономические интересы совпадали и были противоположны интересам торгового центра сельджуков в Сивасе и в его морском форпосте в Синопе.