Турухтанные острова

Взяв конфету, Инна вышла из комнаты. В конце рабочего дня она позвонила Татьяне Полевиной.

— Ты сегодня чем занята? Я хотела бы тебя увидеть, — сказала Инна.

— Я все время (собираюсь тебе позвонить. Давай обязательно встретимся! — обрадовалась Татьяна. — Сегодня очень удобно. Эдуард Иванович уезжает на дачу. Я совсем свободна.

Договорились, что они встретятся в половине седьмого в сквере на углу Кировского проспекта и улицы Братьев Васильевых. Татьяна жила недалеко оттуда.

Инна пришла на десять минут позднее, чем договорились, но все равно ей еще пришлось ждать. Татьяна прибежала запыхавшись, вела на поводке пуделя Артамошу.

— Извини, я немного задержалась. Эдуард Иванович решил взять с собой на дачу и Артамона. Позвонил около шести, там у него совещание, ему, как всегда, некогда. Попросил, чтобы я привезла Артамошу к восьми на Московский вокзал. Но мы с тобой еще успеем. Где-нибудь посидим, поговорим. А может, ты поедешь со мной?

— Нет, уволь! — сказала Инна.

— Ну, все равно, времени у нас еще навалом! Успеем посидеть и поговорить. Бежим скорее!

Они зашли в ближайшую мороженицу. Артамошу оставили на улице, привязав к поручню у окна, а сами сели за столик напротив. Артамоша их видел, подпрыгивал, просился к ним. Или сидел, часто переступая передними ногами, поскуливая, колотил по асфальту хвостом.

— Не обращай на него внимания, тогда он успокоится, — сказала Татьяна. — Как ты живешь?.. Девушка, если можно, пожалуйста, побыстрее! — попросила Татьяна официантку, которая обслуживала их. При этом она все время посматривала то на дверь, то на часы. Спрашивала то одно, то другое, не дожидаясь ответа. — Как там Мишка? Наверное, уже большущий?.. Вы где в этом году отдыхали?

— Ну хорошо, а если ты не придешь на вокзал к восьми? — перебив ее на полуслове, спросила Инна. — Тогда что?

— Что ты? — ужаснулась Татьяна, глянув на часы.

— Поедет на следующем поезде. В конце концов, сам мог бы зайти домой и забрать собаку.

— Я же говорила, у него совещание.

— Да нет у него никакого совещания! Так же, как мы с тобой, сидит сейчас где-нибудь с приятелями. Просто лень приехать. Ты плюнь и вообще не езди. Хоть один раз.

Татьяна даже подскочила, словно Инна собиралась ее удерживать.

«Вот он, удел замужней женщины!» Инна вспомнила, как несколько лет назад, еще до замужества, Татьяна трижды сильно влюблялась. Двух первых ее ухажеров Инна не знала, а третьего видела как-то. Теннисист, мастер спорта. С ним Татьяна познакомилась, когда он приезжал на соревнования. Затем несколько раз самолетом летала к нему, кажется, в Сухуми, одалживая на это у знакомых денег, закладывая вещи в ломбард. Летала всего на два выходных дня. Ее отговаривали, убеждали, что этого не надо делать, но она все равно летела. В ту пору Татьяна казалась Инне очень независимой, самостоятельной, а вот теперь — рабыня.

— Ладно уж, беги! — сказала Инна. — Я здесь расплачусь.

— Да-а?.. Бегу!.. Уже опаздываю! Ты извини, посидим как-нибудь в другой раз! Обязательно!

Инна сидела, поджидая официантку, чтобы расплатиться.

— Здравствуйте.

Она и не заметила, когда к ней подошли, и вскинула глаза, лишь когда поздоровались.

— Здравствуйте.

Напротив стоял Коля Шумков. Тот самый, с которым она познакомилась на вечере во Дворце культуры. Так же, как и в тот раз, он стоял, склонив головку к плечу, смотрел на нее васильковыми глазами.

— А, здравствуйте, Коля!

— Вы меня узнали?

— Конечно, узнала.

Коля сел и молчал, заметно тушевался, не зная, о чем говорить. Она помогла ему.

— Вы по-прежнему бываете во Дворце культуры?

— Нет.

— А чего же вы?

Коля пожал плечами.

«Из него, наверное, получился бы идеальный муж», — подумала Инна. И ей пришла в голову озорная мысль. Такое она могла позволить себе только сегодня, сейчас, после шампанского.

— Послушайте, Коля, а вы не хотели бы на мне жениться?

Он печально посмотрел на нее и вздохнул.

— Я женат, — сказал Коля. — От меня ушла жена.

— Как?

— Ушла, и все. Как уходят. У меня нет жены, хотя формально я женат.

«Это новость!» — удивилась Инна. Почему-то ей ив голову не могло прийти, что он может быть женатым.

— Ведь от кого-то уходят, если к кому-то приходят, — он говорил это с такой болью, которой неудержимо хочется поделиться с любым, пусть случайным, незнакомым, далеким собеседником, который уйдет, и все, а тебе, оттого что поделился, может быть, хоть немножко станет полегче. — Ушла к офицеру, летчику.

— Что ж вы, Коля? Надо быть решительнее, смелее, — Инне казалось, что она понимает, почему именно так произошло. И может поучать его, как взрослый ребенка. С ней-то уж никогда бы подобного не случилось. — По-моему, вы слишком робки, скромны. В наше время это недостаток. Надо действовать решительнее. Решительнее добиваться того, чего ты хочешь.

— Что ж поделаешь, я ее любил, а она меня — разлюбила. Тут нет законов, — грустно заключил Коля.

«Нет, ты просто хлюпик. Просто робкий, конфузливый человек», — подумала она.

Их прервала официантка.

На уголке стола лежали приготовленные Инной деньги, она подождала, пока официантка заберет их, и только после этого встала.