Тутанхамон

ТАМАРА. Врёшь. (Пауза.) Но — ладно, так и быть, буду верить. Но ни в какого-то там дедушку с бородой на облаках я буду верить, а только в себя я буду верить. Правду говорит эта — ногти вот такие надо, чтоб царапаться за свою жизнь. Нет, я на себе крест не ставлю, я еще поживу.(Смеётся.) И что я, правда, как в аэропорту заобъявляла? Дура. Дурой я стала. Была такая умная, экстазная была когда-то. Завидовали, что я, девочка с «Кубы», в «универ» на «иняз» поступила! Говорила всем: «Отучусь, уеду! Хоть «путцфрау», уборщицей, хоть бэбиситором, но за границей жить, только там!» Даже на настоящей Кубе пожить хотела, только чтоб не тут. Все мои сокурсницы — кто в Германии, кто в Америке пол подметают. А я вот уж который год дундю: «Эттейшен плиз, флайт фри оу ван Магадан…» И всё куда-то их всех отправляю и отправляю, и куда-то они всё летят и летят, и куда они все летят, чего им надо, с кем они квартирами меняются — не знаю. (Пауза.) А всё из-за своего преподобного. Но сама виновата — бачили очи, шо куповали. Дьяволюка он был. Из-за него всё. (Пауза.) Ну, что?

ГЛЕБ. Молчу. Слушаю.

ТАМАРА(провела пальцем по руке Глеба, молчит). А что слушаешь? Меня — болтушку? Я тебе не нравлюсь?

ГЛЕБ. Почему?

ТАМАРА. Ладно, тише, русские. Сейчас уйду, не бойся, не изнасилую тебя.

ГЛЕБ. Да не боюсь я. (Пауза.) Ты, Том, терпи, давай, не надо так, чтобы…

ТАМАРА. Чего?

ГЛЕБ. Я говорю, везде больно, куда ни прислонись, что ж. Так что…

ТАМАРА. Повтори, что гуторишь?

ГЛЕБ. Терпи, сказал.

ТАМАРА(смеётся). Кошмар, Маруся отравилась, завёл пластинку. Слушай, ты? Дурак думкой богат, да? Уж не думаешь ли, что я прям вся такая мученица, прям спать не могу по ночам? Да мне плевать на всё. Не помню ничего, в голове одуванчик. Я живу и меня хоронить не надо. Зверёк в американском кине есть, зверёк, который в другого вселяется и живёт в нём, как паразит размножается. Я всё думала — придумали его. А потом поняла — они с людей это списали. Это — мы. Мы где угодно выживем. Мы только и думаем, куда бы всунуться, как бы воспроизвестись, как бы скорее поразмножаться начать, с кем лечь. Волшебная палочка и таинственная дырочка, знаешь, нет? И я такая. И ты такой. Так что — не надо, родной мой, не надо…

ГЛЕБ. Я не такой.

ТАМАРА. Помолчи, монашек, не хорони меня, я еще поживу, детей нарожаю, всё будет у меня, понял?

ГЛЕБ. Понял. Терпи.

ТАМАРА. Ещё советует. Давно не пьешь, переделался? Я вам, с Кубы кто, не поверю никогда. Вы все тут — врали и твари. А раскаявшийся дьявол — самый страшный чёрт. Знаешь это? Про тебя, родной мой.

ГЛЕБ. Всё, тише, людей разбудишь.

ТАМАРА(достала из сумочку пудреницу, красится). А ты не философствуй, не зли меня. Наврала я. На деле — всё хорошо, тип-топ у меня. Носильщик в аэропорту — мой любовник. В мою каморку приходит, я сижу, объявляю самолёты, а остальное время мы с ним чай пьём. А ещё соки разные. Пьём и пьём. Хиленький, плохонький, гаденький, никудышненький, носильщик-насильник, но есть же он у меня — тот, кому я нужна хоть зачем-то. Да чего трепаться-то? Честно? Хотела я с тобой переспать.

ГЛЕБ. Зачем?

ТАМАРА. Да для спортивного интереса, блин на фиг! Да передумала вот. Да, понравился ты мне. Хоть чем-то на всю эту шоблу не похож. Ну и ладно. Мало ли чего я хотела. Хочется-перехочется. Поехала я.

ГЛЕБ. Куда?

ТАМАРА. Да куда, куда. Домой.

ГЛЕБ. Трамваи еще не ходят.

ТАМАРА. Ну, пойду. По шпалам, блин, по шпалам, блин, по шпалам.

ГЛЕБ. Врёшь ты всё, Тома. Артистка ты.

ТАМАРА. Ничего я не вру. (Пауза.) Ну да, ладно, наврала. Ну да, нету носильщика. Ну и что? Будет. Пока никого. Пока у меня одна радость — приеду в автомастерскую, поставлю машину на яму, из машины не вылажу, мне ее ремонтируют. Два мальчика спереди ковыряются в бампере, а два сзади. А я сижу, делаю вид, что газетку читаю и балдею. И всё! Кайф. Тым-тыры-дым. Вот и всё счастье на сегодня. Тым-тыры-дым. Тым-тыры-дым. Тым-тыры-дым. Тым-тыры-дым.

ГЛЕБ. Сядь, посиди.

ТАМАРА. Зачем?

ГЛЕБ. Проводишь меня. Ну, будто и у меня кто есть, кому я нужен. Сядь.

Взял Тамару за руку. Молчат. Сели рядом на диван. Смотрят в окно.

ТАМАРА(слёзы вытерла). Жена-то у тебя отчего померла?

ГЛЕБ. Утонула. Ты чего плачешь?

ТАМАРА. Утонула или утопилась? Ты её любил?

ГЛЕБ. Нет. Не знаю. Она детей хотела. Я — нет.

ТАМАРА. Вон что. А что?

ГЛЕБ. Так. Не нужно этого, вот и всё.

Глеб встал, пошёл по комнате, смотрит в окно.

ТАМАРА. Чего?