Тутанхамон. Гробница фараона

А делать это становилось все труднее. Замурованная стена состояла не из правильно обтесанных блоков, аккуратно уложенных один на другой, а из неровных камней самого различного размера. Некоторые были очень тяжелы, и, чтобы их приподнять, приходилось напрягать все силы. Другие камни, по мере того как снимался давивший на них сверху слой, повисали в таком шатком равновесии, что любое неверное движение могло обрушить их вниз, на то, что скрывалось во внутренней комнате. Кроме того, мы старались сохранить оттиски печатей на толстом слое известки, покрывавшей стену снаружи, а это еще больше осложняло разборку.

Мне помогали Мейс и Коллендер. Каждый камень извлекался нами по строго определенной системе. Я поддевал его ломиком и осторожно расшатывал, Мейс в это время поддерживал камень, чтобы он не упал. Затем мы вместе вытаскивали булыжник и передавали Коллендеру, а тот в свою очередь – стоявшему за ним рабочему, и так по цепочке, от человека к человеку, каждый булыжник пересекал галерею и выходил из гробницы на поверхность.

После того как мы удалили еще несколько камней, тайна золотой стены была раскрыта. Перед нами был вход в усыпальницу фараона, а то, что преграждало путь, оказалось одной стороной гигантского позолоченного ковчега, сооруженного для защиты и сохранения саркофага. Теперь его можно было рассмотреть из передней комнаты при свете ламп. По мере того как мы вынимали камень за камнем и позолоченная поверхность этого внешнего ковчега постепенно появлялась перед глазами, словно электрический ток дрожью возбуждения пронизывал зрителей, находившихся за барьером. Мы, то есть те, кто был занят делом, очевидно, волновались меньше, потому что вся наша энергия уходила на то, чтобы справиться со стоящей перед нами задачей – разобрать замурованную стену без всяких неприятных происшествий. Падение одного камня могло нанести непоправимый урон хрупкой поверхности ковчега. Поэтому, когда отверстие было достаточно расширено, мы тотчас же приняли дополнительные меры предосторожности: просунули за стену матрасы и подвесили их с внутренней стороны к деревянной балке.

Разборка замурованного прохода отняла у нас два часа напряженной работы. Тем не менее, мы расчистили проход лишь настолько, насколько это было необходимо в тот момент. Когда мы дошли до пола, пришлось на время приостановить работу, чтобы подобрать бусины от ожерелья, которое грабители рассыпали на самом пороге, вынося из усыпальницы. Эта отсрочка была жестоким испытанием нашего терпения, потому что дело шло медленно, а мы изнывали от желания узнать, что же все-таки ждет нас там, внутри. Но, в конце концов, и с этим было покончено. Последний камень был вынут – и перед нами открылся свободный проход во внутреннюю комнату.

Разбирая стену, преграждавшую путь, мы обнаружили, что внутренний покой расположен более чем на метр ниже передней комнаты. Это, а также то обстоятельство, что между дверью и саркофагом оставалось лишь весьма узкое пространство, крайне затрудняло проход в усыпальницу. К счастью, в этом конце комнаты не оказалось мелких предметов, поэтому я спустился вниз, захватив с собой один из переносных фонарей, осторожно дошел до угла ковчега и заглянул за него. Сразу же за углом мне преградили дорогу две прекрасные алебастровые вазы, но я увидел, что, если их убрать, можно будет свободно добраться до другого конца комнаты. И вот, тщательно отметив место, где они стояли, я приподнял их и передал назад, в переднюю комнату. Если не говорить о царской чаше для омовений, эти два сосуда по тонкости работы и изысканности форм превзошли все, что мы когда-либо находили.

Теперь ко мне присоединились лорд Карнарвон и П. Лако. По узкому проходу между стеной и ковчегом мы осторожно двинулись дальше, освещая дорогу фонарями.

Мы, несомненно, находились в погребальном покое. Здесь перед нами высился огромный позолоченный ковчег, внутри которого покоился сам фараон. Размеры этого ковчега были так велики (5?3,3 метра при высоте 2,73 метра, как мы установили впоследствии), что он заполнял почти всю кубатуру усыпальницы. Со всех четырех сторон от стен его отделяло узкое пространство – около 0,65 метра, а его крыша с коньком и лепным карнизом почти касалась потолка. Весь ковчег сверху донизу был покрыт золотом, по бокам были вделаны пластинки из сверкающего синего фаянса, а на них без конца повторялись изображения одних и тех же магических символов, которые должны были сохранить и укрепить последнее обиталище фараона. Вокруг ковчега прямо на полу лежало множество погребальных эмблем, а в северном конце усыпальницы – семь магических весел; они должны были понадобиться фараону в его переправе через воды загробного царства.

Стены усыпальницы в отличие от передней комнаты были украшены пестрыми изображениями и надписями. Исполнение их отличалось некоторой поспешностью, зато краски поражали блистающей свежестью.