Тутанхамон. Книга теней

— Значит, мы в сложном положении, поскольку едва ли сможем запросто допрашивать высокопоставленных вельмож, наделенных большой властью, не имея на руках самых серьезных доказательств, — сказал я.

— Увы, это так, — устало отозвался Хаи, словно бы внезапно лишившись всей своей энергии.

— Тем не менее с этого момента каждый из них находится под подозрением. Для начала надо составить список имен. Несколько простых вопросов — кто где находился и тому подобное — также помогли бы прояснить ситуацию. Необходимо знать, кто находился здесь, в покоях, сегодня ночью, и у кого из них нет алиби.

— Но в то же время мы не должны раскрывать ничего из того, что выясним, — нервно заметил Хаи. — Все следует держать в строжайшем секрете.

— Мой помощник с радостью поможет вам собрать информацию и задать предварительные вопросы, — предложил я.

Хаи взглянул на Хети и уже готов был согласиться, когда вмешался Симут:

— За безопасность царских покоев отвечаю я. Распоряжусь, чтобы все сведения подготовили немедленно.

— Очень хорошо, — отозвался я. — И полагаю, в список тех, кто имеет сюда доступ, вы также включите и ваших стражников?

Симут хотел было возразить, но я прервал его:

— Поверьте, у меня нет ни причин, ни желания сомневаться в порядочности ваших людей. Но уверен, вы согласитесь, что мы не вправе позволить себе упустить из виду любую возможность, сколь бы невероятна или неприемлема она ни была.

В конце концов начальник дворцовой стражи кивнул, выражая неохотное согласие.

И на этом мы расстались.

Глава 15

— Ну и зрелище! — сказал Хети, раздувая щеки. — Это место напоминает мне школу с особенно жестокими порядками. Там всегда есть большие мальчики и маленькие мальчики. Всегда есть те, кто использует кулаки, и те, кто использует мозги. Есть деспоты, воины, дипломаты, слуги. И всегда найдется какой-нибудь странный ребенок, где-нибудь в сторонке, который мучает несчастных животных, медленно доводя их до смерти… Так вот это Эйе, — заключил он.

Мимо нас проплывали залитые лунным светом берега; мы двигались по каналу к Великой Реке. Прежде чем заговорить, я какое-то время наблюдал, как черная вода исчезает под килем.

— Ты разглядел знаки на обратной стороне крышки? В особенности черный круг? Это какой-то язык…

Хети покачал головой.

— Я заметил, что у того, кто это сделал, нездоровое воображение и тяга к крови и потрохам, — отозвался он.

— Однако он образован, обладает определенными умениями и почти наверняка принадлежит к элите. Его одержимость кровью и внутренностями, как ты говоришь, вызвана тем, что они имеют для него какое-то особое значение. Они существуют скорее как символы, чем сами по себе.

— Скажи это той девушке без лица, или тому парню с раздробленными костями, или новой таинственной жертве, лишившейся головы, — ответил Хети вполне здраво.

— Это не то же самое. И еще — правы ли мы, предполагая, что во всех случаях имеем дело с одним и тем же человеком?

— Ну, нам стоит только поразмыслить над взаимосвязями, выбором времени и почерком преступлений.

— Я уже думал. Да, приемы одни и те же. И та же одержимость разложением и разрушением… И еще… во всех этих случаях я ощущаю любовь к красоте и совершенству. И даже почти печаль. Нечто вроде гротескной жалости к жертвам.

Хети взглянул на меня так, словно я сошел с ума.

— Когда ты говоришь такие вещи, я рад, что нас никто не слышит. Какая печаль может быть в том, чтобы срезать прекрасной девушке лицо? Я здесь вижу только кошмарную, извращенную жестокость. И кроме того, чем это нам поможет?

Какое-то время мы сидели молча. Свернувшийся возле моих ног Тот глазел на луну. Хети, конечно же, прав. То, с чем мы столкнулись, было, скорее всего, просто безумием. Не придумываю ли я закономерности там, где их, возможно, нет? И тем не менее я чувствовал нечто. За всеми этими убийствами и жестокостью, за угрозой уничтожения святынь и разрушения крылось нечто более глубокое и темное: нечто наподобие поиска или видения. Но если мы правы и за все эти происшествия нес ответственность один и тот же человек, тогда вставал более серьезный вопрос: зачем? Зачем он это делает?

— А еще я думаю, что тот, кто это сделал, хочет показать нам, что он принадлежит к узкому кругу, чтобы еще больше усилить свою угрозу. То есть, фактически, игра состоит отчасти и в том, чтобы мы почувствовали, что он за нами наблюдает, — продолжал Хети.

И когда он это произнес, я внезапно понял, что у всех этих подарков и смертей есть еще один общий элемент.

Рахотеп, Расследователь тайн.

Мы как раз приблизились к причалу, так что вместо того, чтобы поделиться с Хети этой странной мыслью, я решил дать ей время отлежаться у меня в голове. Она казалась слишком глупой и тщеславной, чтобы высказывать ее вслух.