Тутти Кванти

— У нас вполне достойное расхождение. Я считаю, что в корне может измениться всякий, вы это отрицаете. Поэтому вы считаете естественным уничтожить «свс», я — проверить… Но я должен заявить, что у меня, точнее, у молчаливого большинства возникла существенная оговорка. Проверка должна проходить негласно. Чтобы не наносить ущерба репутации метра, по крайней мере преждевременно. О проверке никто не должен знать, кроме узкого круга лиц, на которых будет возложена эта миссия. Мы же, присутствующие здесь, каждый в отдельности, торжественно дадим слово не разглашать тайну.

— У вас почтенный возраст, доктор Пф, но как вы наивны! Если целая лаборатория знает тайну, какая же это тайна! Может ли она при этом не стать всепланетным достоянием?!

— Коллега Вг, безусловно, прав, но неужели вы, доктор, не понимаете, что предложенная вами в качестве некой уступки негласность ничего не меняет по сути. А если и меняет, то в худшую сторону. Проверка ведь все равно происходит, а проверяющие, таясь, уподобляются спрятавшемуся доносчику, то есть совсем уж принимают правила его грязной игры… Но еще хуже другое. По отношению к любому коллеге, которого мы все хорошо знаем — будь то метр, или, простите, вы, патрон, или вы, доктор Пф, или иной сотрудник нашей лаборатории, — всякая проверка, и гласная, и негласная, будет прямым предательством.

— И прямым пособничеством клеветнику!

— Ни вы, Лц, ни доктор Ск еще не доказали, что в «свс» клевета.

— Доктор Пф, я же нарочито подчеркнул: проверка будет предательством по отношению к тому, кого все хорошо знают. Значит, добавление Лц абсолютно справедливо: раз коллега, по нашему убеждению, достоин уважения, а подброшенные листки порочат его, мы вправе заключить — в них клевета! Разбирать же клевету — это и значит помогать тайному корыстному мизантропу, действуя фактически в его интересах и по его указке; это и значит предавать собрата по труду и вере, действуя фактически против него, вопреки собственному знанию о нем, вопреки высокому пониманию нравственности.

— Перед этими аргументами вы тоже устоите, доктор Пф?

— Вы меня потчуете нравственностью, мне же нужна истина, а докопаться до нее нельзя, не начав копать.

— Начав копать, вы начнете закапывать истину, ибо она в том, что на известного нам гражданина неизвестными лицами совершено покушение.

— Именно покушение! Только так должно классифицироваться происшествие. Покушение из-за угла!

— Но, по счастью, данное покушение имеет уникальную особенность: оно уже совершено, но его еще можно предотвратить. И каждый сотрудник лаборатории сейчас вынужден будет сделать нравственный выбор: либо содействовать покушению, либо его предотвращению.

— Звонко, красиво, но не очень убедительно, коллега…

— Стало быть, вы по-прежнему требуете расследования — таков ваш выбор?

— Не требую — склоняюсь. И не я — большинство.

— Не постигаю: перечеркнуть свое знание и предпочесть чужой наговор! Вы, господа молчальники, поражены одним недугом — удручающей внутренней бесхребетностью!

— Нам не договориться, это совершенно очевидно. Но поскольку большинство, молчаливое и на редкость терпеливое — колкости в свой адрес нелегко стерпеть! — менее категорично, чем оппоненты, возможен такой компромисс: мы не настаиваем на проверке, а доктор Ск и К° — на уничтожении «свс»; патрон идет к ревнителю веры концерна и передает листки ему…

— Это не компромисс, а избавление от ответственности. Однако при откровенном, хотя и пассивном в этом варианте, содействии изготовителю навета. Вы прямо-таки молитесь «богу»!

— Тогда видоизменим вариант: ознакомив ревнителя с «свс», патрон подробно излагает наши точки зрения.

— Видя бесплодность дебатов, я уже давно подумываю о таком визите. Только зачем же мне представлять точки зрения сторон? Каждая сделает это лучше. Так что приглашаю присоединиться ко мне доктора Ск и доктора Пф.

— Не сочтите за навязчивость, но я единственный, кто обязан идти к ревнителю, и я пошел бы к нему в любом случае — как получивший «свс» и как член контролеума профсоюза энергетиков.

— Вы слишком пристрастны, Кх, и нарушите сбалансированность посольства.

— Ничего, пусть идет: ревнителя могут заинтересовать подробности получения «свс», а не очень понятную пристрастность Кх я снивелирую… Пока мы будем обсуждать с ревнителем веры главные обвинения в адрес профессора Грж, вы можете определить свое мнение по второстепенным, все равно теперь вряд ли кто-нибудь сумеет работать продуктивно. Пошли, господа…

5

…— Второстепенные обвинения — это насчет модистки?

— И сестры, которую метр будто бы потихоньку травит ядом собственного приготовления.

— Дословно, я запомнил, в «свс» написано: «На протяжении многих лет подмешивает в пищу сестры нефиксируемые дозы яда, изобретенного специально для ее умерщвления».

— Чтобы завладеть ее долей огромного наследства, доставшегося от отца.