Туунугур (СИ)

Утром он первым делом ринулся во двор. Отхожее место увидел сразу: на покосившейся деревянной двери красной краской было размашисто выведено: "Путина не впускать". Недалеко стояли помойные баки, из которых деловито, с чувством собственного достоинства, кормился облезлый верблюд. В другой ситуации Киреев удивился бы такому зрелищу, но сейчас ему было не до верблюда. Он заскочил в дощатую постройку и, справляя нужду, начал лихорадочно прикидывать, успеет вернуться домой к первой лекции или не успеет. Получалось, что если и успеет, то впритык. Чёртов мамбет! Кабы не его блажь с диссертациями...

Выйдя, Киреев огляделся. Верблюда уже не было. Исчез, как мираж. Вокруг торчали древние дощатые двухэтажки. За прошедшее время они изрядно погрузились в вечную мерзлоту, причём, середина тонула быстрее, чем крылья, отчего дома приобрели дугообразный вид. Из удобств в этих двухэтажках была только холодная вода, так что Кирееву ещё повезло. Вдалеке, над покрытыми крашеным железом двускатными крышами, сверкали стеклом и бетоном высотные здания.

Вернувшись, Киреев принял душ и уже собирался позвонить Слепцову, когда в окно постучали. Киреев вздрогнул и медленно перевёл туда взгляд. Он увидел размалёванную деваху в мини-юбке, которая улыбалась и махала ему рукой. Киреев подошёл, открыл створку окна и помог девахе перебраться внутрь. Глянув вниз, увидел, что к стене прислонена лестница. Возле лестницы, задрав голову, стояла ещё одна деваха - в таком же экстерьере. Увидев Киреева, девица осклабилась и тоже полезла наверх. Киреев помог забраться и ей, чувствуя себя полным идиотом.

Первая уселась на кровать и поинтересовалась:

- Один? Или ещё друг подойдёт?

- На одного, - сказал Киреев. - В кредит возьмёте?

- Чего? - не поняла та.

- В рассрочку. У вас какой процент? Если больше восьми за месяц, то я не согласен.

- Ты что, тронутый, что ли?

- А что, тронутым скидка?

- Во больной, а! Ты учти, за нами через час приедут.

- Думаете, не управлюсь?

Девицы переглянулись.

Вдруг из соседнего окна раздался звонкий мужской голос:

- Девчонки, вы чего там? Хатой ошиблись? Ждём уже полчаса.

- Блин!

Обе девахи, не сказав ни слова, кинулись к лестнице. Первая, прежде чем скрыться, выразительно посмотрела на Киреева и покрутила пальцем у виска. Киреев, вздохнув, закрыл окно. Потом набрал номер Слепцова.

- Георгий Николаевич, здравствуйте! Это Киреев говорит. Я прибыл. Извините, что так вышло. Много всякого случилось по дороге. Мы можем сегодня встретиться? Нет, завтра никак. Я уже этим вечером должен возвращаться. Простите, что? Нет, я не на самолёте. Сегодня - до трёх. Мне уже завтра на работу. Не можете? Я подъеду, куда вам удобно. Нет, никак? Я звонил. С дороги. Вы сказали, что сможете. Нет? Ну хорошо, извините. До свидания.

Он положил мобильный на кровать и, подперев голову ладонями, уставился на стену. Посидел так минуты две, потом встал, громко выматерился и начал переодеваться.

- Что, уже уезжаете? - спросила его якутка, сидевшая за стойкой портье.

- Да, пора, - сказал Киреев, кладя перед ней ключ. - Скажите, а кто живёт в соседней комнате?

- А что, беспокоили вас?

- Да, было немного.

- Странно. Никогда бы не подумала. Два научных сотрудника. Филологи, кажется. Приехали на какую-то конференцию.

- Спасибо, - сказал Киреев.

Глава пятая

Жребий брошен

Тем временем жизнь в серпентариуме единомышленников била ключом. Белая окончательно разругалась с Салтыковой и написала заявление об уходе с должности завкафедрой. Момент, когда она относила своё заявление, тем самым отсутствуя на рабочем месте, философиня скрупулёзно отметила, накатав очередную кляузу. В кулуарах, правда, шептались, будто настоящей причиной ухода была надвигающаяся аттестация вуза, обещавшая выявить массу интересного. Сотрудники терялись в догадках, кто станет преемником Белой. Киреев горой стоял за Салтыкову - хотел увидеть апокалипсис при жизни. Но интрига быстро разрушилась, поскольку кагал директорских приближённых выступил на стороне заведующей и сделал Салтыковой внушение, уговорив Елену Викторовну не сбегать пока с тонущего корабля.

Эхо скандала докатилось до вузовского начальства. Степанов решил лично разрулить конфликт на своей самой прибыльной кафедре и явился на заседание. Естественно, в сопровождении Шрёдер (видимо, в присутствии немецких захватчиков он чувствовал себя увереннее). Белая, однако, решила, будто это Салтыкова наносит ответный удар - из кабинета завкафедрой потянуло корвалолом.