Туве Янссон: работай и люби

Тапса был одержим идеей книги, которая должна открыть читателям глаза и обнажить истинную сущность войны, однако сам он заниматься ее сочинением не хотел. Он не думал о военном романе или триллере, это должно было быть «что-то настоящее, труд, который бы помог людям сделать что-то, чтобы война не была такой бессмысленной». Никто, даже Туве, не понимал, что именно он подразумевал под этим. Он метался от человека к человеку, маниакально пытаясь отыскать кого-то, кто смог бы взяться за книгу.

«Перед маскарадом», 1943

Однажды Туве и Тапса отправились к Хагару Улссону, критику и писателю. Туве так запомнила их встречу: «Однажды вечером мы были в гостях у Хагара Улссона, Тапса то тряс его за плечи, то на коленях умолял взяться за книгу до того, как Тапса вернется обратно на фронт. Хагар выглядел наполовину польщенным, наполовину раздраженным и очень озабоченным. В тот вечер Тапса в первый раз был пьян — друзья спаивали его с самого утра, а потом Хагар закончил начатое. Я в первый раз увидела, как ужасно он страдает от всего того, что видел на передовой, от этих преследующих его лиц, какой он запутавшийся и беспомощный. Боже мой, каким только я получу его обратно в следующий раз! Сейчас он мечется в разные стороны и говорит, говорит — говорит слишком много — и мне страшно».

Хагар Улссон был видным и добившимся успеха деятелем культуры, критиком и писателем из среды шведскоязычных финнов. Его радикальные мнения подчас вызывали неодобрение. Написанная еще в 1939 году пьеса Улссона «Снежная война» рассказывала об угрозе и предчувствиях войны и предостерегала от ведущих к ней настроений. В годы войны и после нее он был видным мыслителем, анализирующим свое время, причем его текстам был свойствен глубокий пессимизм. Собрание эссе Улссона под названием «Я живу», выпущенное в 1948 году, является своеобразной декларацией личного мнения автора, где он описывает нацистские концлагеря с их печами. Улссон требовал от художников отчета о том, чем они занимались в военное время, в чьих рядах сражались, что защищали и с кем боролись.

«Туве рисует», скетч работы Тапио Тапиоваары, 1941

Эссе «Писатели и мир» от 1944 года — это некое программное заявление, в котором Улссон анализирует ситуацию, сложившуюся в последние годы войны. Время, когда люди лицом к лицу встретились с Дьяволом, подходило к концу. Теперь необходимо, по мнению Улссона, составить «черный список» писателей. Недостаточно просто знать, кто о чем писал, необходимо было понимать, кто и чью сторону занимал. Писатели, которые занимались исключительно воплощением собственных авторских замыслов, просто бросали слова на ветер. Те же, кто защищал проявленное безразличие и политическую безответственность, были, по мнению Улссона, самыми опасными врагами рода человеческого.

Мысль посетить Улссона, вероятно, была правильной, однако высказывания Тапсы казались лишенными смысла, и сильное опьянение вряд ли делало их более доступными для понимания. Книга так и осталась ненаписанной. Всплеск эмоций Тапсы стал отражением того, насколько трудным было для него осмысление войны, его личного участия в ней, а также понимание ее обоснованности с точки зрения его взглядов на жизнь.

В тот период Туве много размышляла над природой собственной ревности. Она убеждала себя, что интрижки Тапсы ее не интересуют, поскольку в конце концов значение имело не то, с кем он был, а то, был ли он счастлив. Спустя три дня после описываемых событий Туве писала о том, как тяжело отринуть горечь, не бояться и осознать значение происходящего. Горечь и страх — она не хотела провести свою жизнь в оковах этих эмоций. После вечера, проведенного у Улссона, Тапса внезапно признался Туве, что сделал глупость и изменил ей. Захваченная вихрем эмоций, Туве приняла решение не досаждать мужчине проявлениями негатива и позаботиться о том, чтобы отпущенное ему, как она думала, короткое время было по возможности счастливым. Тапса, как саркастически припоминала Туве, в своей обычной мужской манере объяснил, что был пьян, вдобавок он объяснял случившееся долгим воздержанием на фронте. У обиженной Туве вырвалось: «Он мог отправляться к кому пожелает… Я ждала три ночи, ведь мужчина признался в том, что любит меня. Сон не шел, а раньше со мной такого не происходило. Выпить снотворное я тоже не осмеливалась, думая, что он все-таки может прийти… Когда мужчины прекратят убивать друг друга, я рожу — но они ведь наверняка не прекратят».