Туз Черепов (ЛП)

— Я его притащу, — сказал Крейк. — А ты придержи корабль. Вспомни, кто вам платит.

По имению пролетел пронзительный крик. Они оба посмотрели в сторону ворот и увидели, что их сорвали с петель. Нападающие пригнали трактор и прицепили к нему цепь. Деревенские ворвались внутрь, последнее сопротивление шакльморцев было сломлено.

— В саване нет карманов, друг мой, — сказал молодой человек. — Тебе лучше поторопиться.

Он понесся прочь, а Крейк взлетел по крыльцу в вестибюль. Он точно знал, где может быть отец. Пробежав через весь особняк к кабинету, он толчком распахнул дверь.

Огонь в камине, горевший всю ночь, уменьшился до сверкающих угольков. Отец стоял у окна со стаканом бренди в руки и глядел наружу. Почти пустой графин стоял на серебряном подносе на журнальном столике.

— Отец, — сказал он.

— Грайзер.

— Отец, мы должны идти.

— Я так не думаю.

— Они убьют тебя.

— Черт меня побери, если я побегу. — Его рука затрепетала над стаканом. — Черт меня побери.

Крейк вошел в комнату. Даже сейчас, кабинет возбуждал в нем почтение и благоговейный страх. Святилище отца, неприкосновенное и запретное.

— Кондред проснулся, — сказал он. — Ты поступил правильно, вызвав меня. В кому его ввели пробужденцы.

Роджибальд отхлебнул бренди.

— Но ты знал об этом, верно? — спросил Крей.

— Нужны демоны, чтобы сражаться с демонами, — ответил Роджибальд и указал на окно. — А вот моя награда. — Он повернул голову и пристально посмотрел на Крейка. — По меньшей мере, я вернул сына. Это все, чего я хотел.

Острый выпад, направленный прямо в рану. Но Крейк больше не был тем человеком, который убежал из этого дома три года назад. Сейчас колючки отца притупилась.

Он подошел и встал рядом с Роджибальдом. За окном продолжали стрелять. Мимо пробежала пара шакльморцев. Здесь, внутри кабинета, он почувствовал странную изолированность он всего этого. Он спросил себя, не чувствовал ли ее отец, когда глядел наружу, на мир.

— Не выбрасывай свою жизнь на помойку, отец.

Роджибальд не ответил.

— Посмотри на меня, — сказал Крейк; отец так и сделал. Крейк улыбнулся ему во весь рот, почувствовал холодный глоток — демон зачерпнул из него энергию — и увидел, как отец уставился на золотой зуб. Крейк сегодня не спал, уже использовал зуб и чувствовал себя ослабевшим, но для этого сил у него хватило.

— Жить, чтобы сражаться завтра, отец. Сделай это для своего сына. Того, о котором ты действительно беспокоишься.

Роджибальд посмотрел на свое отражение в зубе, потом медленно перевел взгляд на Крейка, пристально посмотрел на него и… плеснул бренди ему в глаза. Крейк отшатнулся, стряхивая с себя коричневую жидкость. Роджибальд глядел на него с неприкрытой ненавистью.

— Убирайся! — крикнул он. — Ты не часть меня! Ты не мой сын. Ты был слабаком, с самого начала, а сейчас ты испорченный. Беги! Спасай свою мерзкую жизнь, трус! Я погибну вместе со своим домом, и все останется Кондреду, но ты? Ты не получишь ничего! Ты разрушил всю нашу семью!

Крейк отступил, не выдержав такого шквала. Он никогда не слышал, чтобы отец так говорил. Это поразило и устыдило его, но и ожесточило его сердце. Почему он должен заботиться о человеке, который никогда не заботился о нем? Разве осталось хоть какое-нибудь обвинение, которое он не предъявил бы самому себе? Он выполнил свой долг, сделал все, что было в его силах. И это было больше, чем он задолжал этому человеку.

Он выпрямился в полный рост и собрал все, что осталось от достоинства.

— Прощай, отец, — сказал он, не обращая внимания на капающее с лица бренди.

Роджибальд, не говоря ни слова, повернулся к окну. Крейк открыл дверь и ушел. Слишком слабо для расставания навек, но им всегда не о чем было разговаривать друг с другом.

Идя обратно через дом, он услышал, как кто-то разбил стекло, и побежал. Он слишком задержался у Роджибальда. Пришло время позаботиться о себе.

Трус, так назвал его отец. Ну, если он и выучил кое-что у капитана, так только одно: трусость всегда последнее оскорбление, которое бросают в лицо храбрецу перед тем, как выстрелить ему в голову.

«Черт побери тебя, отец. Умирай, если хочешь. Я с тобой закончил».

Он добежал до вестибюля, бросился было к двери, но так резко остановился, что едва не упал. Через хрустальные панели на каждой стороне он увидел людей, бегущих к особняку. Людей с ружьями и дубинами, лица которых были искажены ненавистью.

Они были уже у двери. Охваченный страхом их мести, он побежал в противоположном направлении, потом вверх, по широкой лестнице из полированного дерева. В следующее мгновение в вестибюль ворвалась вопящая орда. Кто-то заорал. Ага, они увидели его. Крейк полетел вверх, дюжина людей последовала за ним. Остальные рассыпались по особняку, круша все, до чего могли дотянуться.