Тузы и шестерки

В районной налоговой инспекции народу толпилось как в очереди у американского посольства. В коридоре было душно. Все двери нараспашку. В помещении, где работали три инспекторши, трудился кондиционер. И все равно было душно. И у начальника стояла духота. Под стенкой независимой группой томились три дородные, взмокшие дамы и солидный господин с кассовыми аппаратами на руках. Переодетые базарные торговцы с переодетыми гусями.

Неудивительно, что по телефону Бедняков не смог добиться ни одного вразумительного слова.

— Не надо за мной занимать! — возмущенно заявила женщина, заполнявшая своими формами весь проход. — Вон записывайтесь на завтра, на после обеда.

Бедняков, разумеется, и не думал за ней пристраиваться, просто не смог обойти с первой попытки. Измученные многочасовым ожиданием представительницы прекрасного пола, составлявшие в очереди большинство, посмотрели на него с ненавистью. Слова «прекрасный пол» на самом деле по отношению к любой из них выглядели издевательством. Бедняков подумал, какой странный сложился стереотип: бухгалтерша должна отличаться от секретарши с полувзгляда. Даже в бане.

Собравшиеся в налоговке, наверное, заслуживали сострадания. Но Беднякову почему-то было их совсем не жаль. Он пошире распахнул куртку, демонстрируя всем присутствующим рукоятку пистолета, и громовым голосом провозгласил:

— Где здесь обслуживают бухгалтеров мафии?!

В абсолютной тишине он проследовал по образовавшемуся проходу в кабинет начальника. Посетитель ретировался в коридор и вежливо прикрыл за собой дверь.

— Капитан Бедняков, — успокоил он чиновника, едва они остались вдвоем. — Я вам звонил несколько раз. Шестнадцатого числа вы вызывали некоего гражданина Резника, бухгалтера фирмы… — тут ему пришлось заглянуть в блокнот, — «Stlelabo». Я хотел бы выяснить, по какому вопросу.

Тот снял трубку и позвонил по внутреннему. Занято. Набрал другой номер. Снова занято. И в третий раз занято. Он разозлился. Бедняков тихо злорадствовал.

Начальник рывком распахнул дверь и, перекрикивая толпу, отдал распоряжение одной из сотрудниц, сидевших в комнате напротив:

— Татьяна! Займись.

У Татьяны на столе стояла шикарная, чуть ли не в человеческий рост, роза в узкой вазе. Бедняков подивился на это чудо природы и представился. Больше ничего сказать он не успел, потому что глаза у барышни полезли на лоб.

— Бедняков?! Но вы же утром были!

— …

— Ну вроде как вы. Вот же подарили… — Она указала на цветок-гигант, словно призывая его в свидетели.

Теперь глаза на лоб полезли у участкового. На какое-то время он забыл и про Резника, и первоначальную цель своего визита.

— И как же я, то есть этот Бедняков, выглядел?!

— Нормально… Столько народу… Такая роза!.. Я вас, то есть не вас, не рассмотрела.

— И сколько же мне лет было, черный или светлый, особые приметы?

— Тридцать, может, сорок, но не пятьдесят. Волосы? Нет, простите, больше ничего не помню.

— А чем этот Бедняков интересовался?

— Он спрашивал, был ли тут в тот день в конце дня э-э-э… Резник и такая эффектная, очень высокая блондинка. В основном про нее спрашивал. Кто она и как ее найти…

— Ну и?

— Была такая, знаете, вся из себя. — Татьяна состроила неодобрительную мину. — Но к нам она не заходила. Может, его ждала.

— Вы ее сможете опознать? — на всякий случай поинтересовался Бедняков, хотя понятия не имел, где раздобыть нужную особу для опознания.

— Ну… Она такая… с родинкой была… В общем, для вас лично постараюсь. А для протокола — нет. — Татьяна кокетливо улыбнулась.

— Хорошо. А Резника-то зачем вызывали? — Бедняков тоже постарался в ответ улыбнуться.

Она посмотрела на него многообещающим взглядом.

Наверняка укрывательство от уплаты налогов в особо крупных. Не меньше.

— Продлить действие патента на…

Чтобы не остаться в долгу перед лже-Бедняковым, Бедняков подарил Татьяне лупу с выдвигающимся стеклом — шерлокхолмсовский атрибут, так сказать.

Щербак

В полдень на Неглинную заскочил Вячеслав Иванович Грязнов. В руках у него была папка с надписью «Дело №…». В «Глории» он застал только скучающего Колю Щербака и, конечно, Макса, взгляд которого был устремлен на монитор, а пальцы приросли к клавиатуре. То и другое гениальный компьютерщик называл соответственно «моней» и «клавой».

— Ну ты вечный! — восхитился Грязнов-старший, потому что еще ни разу в жизни не видел Макса в иной ситуации.

— Оставьте Макса в покое, Вячеслав Иванович, — попросил Щербак. — У него было трудное детство, он воспитывался без родителей, один… в Интернете.

— Ерунда, — не оборачиваясь, сказал Макс. — Какое там трудное детство? Я еще вполне нормальный человек и в Интернете сижу меньше других. Вот сегодня искал для Дениса кое-какую новую охранную аппаратуру, лазил по объявлениям. Вроде нашел что-то подходящее. Позвонил — обсудили, тот тип мне и говорит: «Отправьте мне по электронной почте свой телефон». Я отвечаю: «Мы ведь уже разговариваем, так запишите его ручкой». Пауза была секунд десять. Наконец он отвечает со вздохом: «Вообще-то можно…» Вот! А вы говорите, что я много в сети торчу…