Тузы за границей

– В последнее время я был… немного не в себе. Тогда, в баре, на меня просто что-то нашло. По-моему, я схватил одну из девушек. Вроде как попытался стащить с нее платье. Она завопила, и все трое убежали. Тогда вышибала стал подталкивать меня к двери и ткнул мне в нос счет. Он был на пятьдесят тысяч иен. Даже пьяный, я понял – что-то не так. Он ткнул в мой пиджак, потом в какую-то цифру. Потом в кувшины из-под саке и опять в какие-то цифры. Потом в девиц и опять в цифры. Думаю, я потому так и разозлился. Выложить такие деньги просто за то, что тебе построили глазки…

– Господи, да в этом городе миллион продажных женщин. Нужно только попросить таксиста отвезти.

– Хорошо. Хорошо. Я ошибся. С кем не бывает…

– И ты ушел.

– Я ушел. Они пытались догнать меня, и я прибил их к полу. Каким-то образом я вернулся в отель. Никак не мог найти такси.

– Ладно, – кивнул чернокожий туз. – Ты сможешь найти тот бар?

Хирам покачал головой.

– Я пытался. Два дня убил на поиски.

– А вывеска? Помнишь вывеску? Можешь нарисовать какие-нибудь иероглифы?

– На японском, ты имеешь в виду? И не проси.

– Но должно же быть хоть что-то!

Он закрыл глаза.

– Хорошо. Вроде бы там была картинка с уткой. Сбоку. Совсем как искусственная.

– Понятно. И ты рассказал мне обо всем, что произошло в клубе.

– Обо всем.

– А на следующий день на обеде тебя отыскал кобун.

– Кобун?

– Боевик якудза.

Уорчестер снова вспыхнул.

– Он просто вошел в зал. Понятия не имею, как он пробрался мимо охраны. Он встал прямо напротив стола, за которым я сидел. Поклонился в пояс с широко расставленными ногами; правую руку он держал вот так, ладонью вверх. Он представился, но я так перепугался, что не запомнил имя. Потом он вручил мне счет – на двести пятьдесят тысяч иен. Внизу была приписка по-английски. Там говорилось, что сумма будет удваиваться каждый день в полночь, пока я не заплачу.

Фортунато прикинул в уме сумму. В американских деньгах долг сейчас составлял примерно семь тысяч долларов. Хирам добавил:

– Они сказали, если я не расплачусь к четвергу, то…

– То что?

– Я даже не увижу человека, который меня убьет.

Фортунато позвонил Соколице с телефона-автомата, предназначенного только для местных звонков. Чтобы аппарат каждые три минуты не пищал, пришлось скормить ему пригоршню десятииеновых монет.

– Я нашел его, – сообщил Фортунато. – Не очень-то он хотел со мной разговаривать.

– С ним все в порядке?

Голос у Соколицы был сонный. Фортунато с легкостью представил ее, растянувшуюся на постели, укрытую лишь тонкой белой простыней. У него больше не осталось силы. Он не мог ни остановить время, ни создать астральную проекцию своего физического тела, ни метать потоки праны, ни проникать в самые сокровенные человеческие мысли. Но его чувства не утратили своей остроты, они были такими тонкими, как никогда до вируса, и он помнил аромат ее духов и волос, запах ее желания так, как будто они окружали его наяву.

– Он нервничает и худеет. Но пока, похоже, с ним ничего плохого не случилось.

– Пока?

– Якудза требует у него деньги. Несколько тысяч. В принципе, это недоразумение. Я попытался убедить его уступить, но он не хочет. Гордость взыграла. Очень правильную страну он для этого выбрал, нечего сказать! Здесь каждый год люди тысячами гибнут из-за своей гордости.

– Думаешь, до этого дойдет?

– Да. Я предложил заплатить за него. Он отказался. Я сделал бы это за его спиной, но не могу выяснить, какой из кланов за ним охотится. Что меня пугает, так это то, что, судя по всему, они угрожают ему неким невидимым убийцей.

– Имеешь в виду, например, тузом?

– Возможно. За все время, что я тут, я слышал всего об одном подтвержденном тузе, роси дзен, живущем на Хоккайдо. Во первых, думаю, споры прилично выдохлись, пока добрались досюда. А даже если и добрались, можно никогда о них не услышать. Мы говорим о культуре, которая возвела самоуничтожение в религию. Никто не хочет выделяться. Так что если мы имеем дело с какого-то рода тузом, возможно, что о нем никто никогда даже не слышал.

– Я могу что-нибудь сделать?

Он не очень хорошо понимал, какая от нее может быть помощь, и не хотел об этом задумываться.

– Нет. Сейчас – нет.

– Ты где?

– В телефонной будке в районе Роппонги. Клуб, в котором Хирам заварил эту кашу, где-то здесь.

– Просто… нам так и не удалось толком поговорить. Ну, там был Джаявардене, и вообще…

– Я знаю.

– Я искала тебя после Дня дикой карты. Твоя мать сказала, что ты собрался в монастырь.

– Собирался. Потом я приехал сюда и услышал о том монахе, который с Хоккайдо.

– О тузе.

– Да. Его зовут Доген. Он может создавать ментальные блоки, вроде тех, что делал Астроном, только не такие глубокие. Он может заставить человека забыть что-то, или лишить его мирских привычек, которые могут помешать медитации, или…

– Или забрать у него силу, которую дала дикая карта. Твою, например.

– Например.

– Ты с ним встречался?

– Он сказал, что примет меня. Но только если я откажусь от своей силы.

– Но ты же сказал, что у тебя ее больше нет.

– Пока. Просто я не давал ей шанса вернуться. И если я уйду в монастырь, то зачем мне она там?