ТВ - эволюция нетерпимости

«Я лично пишу о нем в последний раз, – не выдержала доренковских выступлений И.Петровская. – И пишущих коллег призываю из санитарно-гигиенических соображений эту фамилию в своих обзорах не упоминать... Отныне о его программе – как о покойнике: или ничего, или хорошо. Но последнее будет означать, что меня пытали».

Диссонансом прозвучало лишь мнение Березовского. «Я просто восхищаюсь программой Сергея Доренко», – заявил он «Новой газете», объяснив, что экстремизм – это такая типичная особенность русской натуры.

Появление подобной программы на ОРТ вполне отвечало представлениям руководства канала, уверенного, что средство коммуникации – это в первую очередь средство манипуляции. «Объективная аналитика не существует и не может существовать, – утверждал генеральный директор К.Эрнст за два года до этих событий, когда был еще генеральным продюсером. – Аналитика на ТВ – это всего лишь игра, а не реальность. И вопрос в том, кто лучше и искуснее в такой игре преуспел».

Никакой ответственности за выступления Доренко канал не несет, – в свою очередь уверяла корреспондента газеты «Мир за неделю» руководитель Дирекции информационных программ Татьяна Кошкарева. Его рубрика, объясняла она, не информационный выпуск – это авторская программа. А единственное отличие журналиста от Художника с большой буквы заключается в том, что он имеет дело с фактами.

«Я всегда являю собой образец и эталон политкорректности, – утверждал поначалу и сам Доренко. – У меня всегда ко всему прилагается печать, подпись или платежка» . На экране, и в самом деле, мелькали копии платежных поручений, звучали города и названия банков. Однако то, что является доказательством на бумаге и может быть подтверждено или опровергнуто в суде, – не довод для экранного журналиста. Сколько-нибудь внимательному зрителю аргументы Доренко представлялись не более убедительными, чем пресловутые семнадцать чемоданов Руцкого, на которые тот ссылался в Государственной Думе.

Понимая, что, настаивая на фактологичности своих версий, он выглядит все менее доказательно, Доренко сменил пластинку. Отныне он не имел больше дела с фактами. «У меня программа не фактов, а мнений, – повторял он в многочисленных интервью. – Меня смотрят... Вот и все». Словом, если комментарии расходятся с фактами, то, опять же, тем хуже для фактов.

Но апелляция к собственному мнению в устах Доренко звучала не менее пародийно, чем его признания в вечной верности заповедям Нагорной проповеди. На ум тотчас приходил анекдот, когда чиновник входил в кабинет начальника с собственным мнением, а выходил из кабинета с мнением начальника.

Боевая задача, поставленная перед обоими, выступавшими от имени государства, каналами, была единой – дискредитировать всеми доступными средствами блок «Отечество – «Вся Россия» /в интерпретации Доренко «Отечество минус Вся Россия»/.

Директор томского «ТВ-2» рассказывал, как в начале предвыборной кампании получил из Москвы два предложения. Первое – показать шесть уже готовых откровенно «антилужковских» информационных сюжета, четыре из которых содержали неподтвержденные оскорбления. Второе – за приличные деньги сделать несколько блиц-интервью на улицах города. /При этом 60% томичей должны были высказаться за блок Жириновского/.

Избирательные блоки и телеканалы становились все менее разборчивы в средствах. «У меня складывается ощущение, что московское телевидение... «обалдело» от собственного величия, – признавался Михаил Пономарев, руководитель информационного вещания ТВ-6, на дискуссии о ходе предвыборного процесса. – Произошла подмена понятий: мы не освещаем события, а стали их участниками и очень хотим стать не просто участниками, а главными героями этих событий».

Наиболее эффективным, по мнению политтехнологов, оставался популисткий подход. «В чем суть наших разногласий с моим напарником Сергеем Доренко? – размышлял Николай Сванидзе в тот год, когда оба вели «Подробности». – Он считает, что нужно идти за зрителем. Я же считаю, что зритель должен идти за мной». «Своими» Сванидзе считал интеллигенцию и политизированные слои общества. Зато умение ориентироваться на самые широкие вкусы принесло Доренко невероятную популярность, достигшую пика в период последних выборов. И уже трудно было сказать, кто за кем идет – Доренко за зрителем или зритель за Доренко.

Игра на публику была способом его самоутверждения. Некоторые критики считали, что он создал новый тележанр «народной аналитики». Это было явным преувеличением. Аналитика и массовое сознание – антиподы. Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем, – еще сто лет назад утверждал автор «Психологии толпы» Гюстав Лебон. Тот же, кто стремится ее образумить, считал он, всегда оказывается ее жертвой. Роли жертвы Доренко предпочитал роль народного трибуна, задача которого – не исследование истины, а увлечение масс. /«Мой жанр – это мой способ быть со своим зрителем»/. Оружие такого трибуна – не логика, а риторика. Не сомнение, а бесстрашие. Готовность в любую минуту указывать – кто виноват.