ТВ-эволюция нетерпимости

Но нравственность — всегда несвобода. В том числе — несвобода слова. Того слова, которое оскорбляет аудиторию. Которое унижает личность. Попирает достоинство человека. Полощет на публике, как белье, его частную жизнь. Превращает эфир в поле брани /военной и площадной/. Никакой воспитанный человек не позволит себе свободы подобных слов и подобных действий. Никакой… кроме «генетически пригодных» сотрудников печати и телевидения. Любое предостережение в свой адрес они воспринимают как политическую цензуру.

Испуг перед цензурой преследует их повсюду. Заставляет подозревать ущемление свободы в даже в красном цвете на светофоре. Защищая свободу передвижения, они готовы вообще отменить на улицах все светофоры.

Философы древности утверждали — в основе свободы лежит добро. Человек выбирает свободу ради добра, а не ради зла, поскольку победа зла означает конец свободе.

«Если страна мне поручит заниматься этическими проблемами телевидения, то я начну этим заниматься», — публично заявил популярный ведущий ОРТ. Если страна поручит…

Но этика — культура самоограничения. Своего рода внутренний блокиратор действий, представляющих опасность для окружающих. Когда в человеке такой блокиратор отсутствует, его поведение ограничивают внешние нормы морали.

Свобода культурного человека — осознанная необходимость, а не осознанное отсутствие всякой необходимости.

Пожалуй, первым осознало эту ситуацию НТВ, старавшееся по возможности держаться в стороне от военных действий. «До слез обидно наблюдать, как здание современной цивилизованной информационной журналистики, где новость должна предшествовать комментарию, где должна быть проведена жесткая черта между информацией и пропагандой, где должны быть представлены все точки зрения сторон, вовлеченных в то или иное событие дня или недели, здание, которое мы с коллегами строили почти десять лет, сейчас на глазах разрушают те же самые коллеги как карточный домик: весело, азартно, засучив рукава, прямо-таки с комсомольским азартом, — с горечью подводил итоги в своих «Итогах» Евгений Кисилев /31.10/ — Коллеги, опомнитесь… Это здание, рухнув, похоронит под обломками профессиональные и человеческие репутации. Навсегда…Ощущение такое, что наших коллег охватило безумие. Что они не ведают, что творят…».

Монолог был проникнут смятением и тревогой. Но «опомнитесь» не в меньшей мере относилось и к НТВ. «Сейчас мне начинает казаться, что мы тогда допустили ошибку, — говорил он, спустя два месяца в беседе с корреспондентом «Новой газеты», вспоминая о выборах 96 года, когда журналисты стремились к победе любой ценой. — Мы не должны были делать того, что мы делали… Мы в результате родили монстра».[89]

Под «монстром» ведущий имел в виду утратившую представле-ния о приличиях власть. Но в той же степени это относилось и к самой тележурналистике.

Выборы состоялись. Каковы же были потери, понесенные в информационной войне?

Как выглядел пейзаж после битвы?

Понятие «предвыборные технологии» уже не применялись без определения «грязные».

Доносы превратились в легальный жанр, а тайная полиция едва ли не стала явной.

Журналистское расследование как жанр в глазах телезрителей было дискредитировано. Появилась «преследовательская журналистика».

Осведомители переквалифицировались в ведущих.

Зоологическая лексика вошла в повседневный язык эфира.

Журналисты снова стали «подручными».

«Изуродовано то самое ценное, что мог поставить себе в заслугу Ельцин, — демократическое ТВ», — подытожил директор службы социологического анализа НТВ В. Вильчек.[90]

Достоинство документалиста

/вместо заключения/

«С ума они там посходили, что ли, на телевидении?» — этот вопрос зрители не уставали себе задавать на протяжении целого десятилетия. Хотя изначально было ясно — вопрос риторический. Кто же не знает, что с телевидением происходит то же, что и со всей страной.

Однако со временем все очевиднее становилось другое — происходящее со страной все в большей мере зависит от телевидения.

Но возрастала ли в той же степени и ответственность документалистов экрана? Ответственность перед обществом, перед огромной аудиторией, перед героями передач и фильмов, перед гильдией журналистов, которую они представляют?

Всегда ли они понимали, что защита нравственных ценностей для них обязательна еще в большей степени, чем для священнослужителя, уже хотя бы потому, что «прихожанами» телевидения выступают все члены общества.

Что именно эти ценности определяют не только степень терпимости к многообразию интересов и взглядов зрителей и участников передач, но и меру нетерпимости к проявлениям пошлости, отсутствию вкуса, жестокосердию, цинизму и тривиальности. Что понятие о нравственном долге не допускает подмены общественных идеалов сиюминутными умонастроения публики /«публика — дура, народ — молодец»/.

И, наконец, ответственность перед самим собой.