Тварь

Шарп надеялся открыть нетронутое кораблекрушение для Випа. Лучше всего испанский корабль конца шестнадцатого века, нагруженный слитками и золотыми цепями и, может быть, необработанными изумрудами. Но он согласился бы на что угодно старинное и нетронутое, чтобы восполнить быстро убывающие резервы энтузиазма, надежды и денег у Випа.

Шарп чувствовал себя виноватым: он практически обещал Випу, что тот может оставить себе плот, но, как он уже слышал, полиция конфискована плот по приказу этого много о себе воображающего маленького дерьма Сент-Джона.

И все по вине Шарпа, по крайней мере частично, потому что, как подчеркнул капитан Уиллингфорд в своей надменной манере, Шарп не имел права уполномочивать Випа Дарлинга предпринимать что-либо, уже не говоря о том, чтобы отдавать Дарлингу то, что практически являлось вещественным доказательством. Логика оправданий Шарпа не смогла тронуть Уиллингфорда, который заставил Маркуса выслушать получасовую лекцию о том, как надлежит себя вести американским военнослужащим, размещающимся на территории иностранных государств.

Сейчас Шарп летел над южным побережьем у Элбоу-Бич. Он видел множество людей, резвящихся среди пенистых волн, и нескольких аквалангистов, обследующих затонувший корабль «Поллокшилдс».

Приманка для акул, думал Шарп, если здесь еще остались акулы.

«Поллокшилдс» представлял собой опасность для многих поколений. Это был стальной корабль, нагруженный снарядами Первой мировой войны, затонувший на мелких рифах в 1915 году. Хотя значительная часть снарядов все еще оставалась взрывоопасной, дело было не в них. Опасен был металл. Аквалангисты приплывали с Элбоу-Бич, ковырялись среди остатков корабля, и волны, которые разбивались о корабль, иногда бросали ныряльщиков на острые осколки металла. Люди получали порезы, раны кровоточили, а аквалангисты вынуждены были плыть сотни ярдов до берега через спокойное непрозрачное мелководье, которое являлось охотничьим угодьем рифовых акул или, вернее, было таковым когда-то.

Шарп медленно покружил над аквалангистами на высоте пятисот футов, убедился, что никакие темные силуэты не прячутся поблизости, а потом сделал вираж к западу.

Вип однажды сказал, что друг его друга рылся в архивах Вест-Индии, разыскивая подробности об испанском флоте, который затонул у острова Доминика в 1567 году, и наткнулся на упоминание – почти в скобках – о том, что один корабль отделился от остальных еще в начале пути и ушел к южной оконечности Бермуд.

Разыскивать этого пропавшего ягненка было просто пустым номером, но чем черт не шутит?.. Маркусу все равно больше нечего было делать.

Второй пилот Шарпа, младший лейтенант по имени Форестер, закончил чтение «Пипл» и заявил:

– Мне нестерпимо хочется отлить.

– Мы почти дома, – отозвался Шарп.

Он уже был готов отказаться от поиска, набрать высоту и повернуть обратно к северу, когда вдруг ожило радио:

– Хьюи-один, говорит Киндли.

– Слушаю, Киндли.

– Как насчет небольшого патрульного полета, лейтенант?

– Если он не займет больше десяти минут. Иначе у Форестера лопнет мочевой пузырь и нам придется плыть домой. А в чем дело?

– Какая-то женщина позвонила в полицию и сказала, что видела, как в миле к югу от Юго-Западного барьера развалилось судно.

– Развалилось? Что она имела в виду? Взорвалось?

– Нет. Это и есть странная часть сообщения. Она сказала, что высматривала в подзорную трубу горбатых китов, иногда она может видеть их из своего дома, и видела, как это рыбацкое судно тридцати пяти или сорока футов длиной, по ее словам, просто развалилось на куски. Никакой вспышки пламени, никакого дыма, ничего. Оно развалилось, и все.

– Да, пустой номер. О'кей. Посмотрю, – ответил Шарп. – Это, во всяком случае, по дороге домой.

Он отжал рычаг налево, и вертолет повернул к югу.

Форестер проговорил:

– Давай быстро, а то я налью в штаны.

– Зажми его и задуши, – отозвался Шарп. – Это приказ.

Маркус оставил Юго-Западный барьер справа от себя, так чтобы солнце было прямо над головой и немного позади, стремясь избежать слепящего блеска на воде. Теперь ему было все отлично видно.

Но видеть было нечего.

Он держал курс на юг в течение двух минут, затем повернул на юго-восток. Ничего. Ничто не всплывало, ничто не качалось на воде, ничто не нарушало бесконечный покой голубых волн.

– Киндли, это Хьюи-один, – включил радио Шарп. – Я должен прекратить поиск. Там внизу ничего нет.

– Возвращайся домой, Хьюи-один. Вероятно, ничего и не было.

Шарп повернул на восток.

– Эй, – позвал Форестер и постучал по плексигласу рядом с собой, указывая вниз.

Шарп сделал вираж влево и взглянул на море. Он увидел два белых резиновых кранца, несколько досок, затем наполовину затопленную, похожую на белое одеяло, покрытое голубым туманом, крышу рубки судна.

– Уже не могу задерживаться, – сказал Шарп, – а то мы окажемся там, вместе с ней, – и установил курс 141, прямо на базу.

Маркус пересек линию рифов и был уже почти над островом, когда посмотрел направо и увидел «Капер», медленно пыхтящий в западном направлении вдоль берега.