Тварь

Бука не был уверен в том, что стоит рассказывать правду этому вспыльчивому человеку. Но он поймал взгляд Ники, и понял, что это важно именно для нее. Он плохо разбирался в психологии, но предположил, что она хочет подарить отцу забытое чувство собственной значимости, ощущения причастности к чему-то важному. И он заговорил – несмотря на предостерегающие жесты Антонова. В конце-концов, им действительно нужна поддержка – пусть даже старого, безногого сталкера.

Виктор слушал молча, не перебивая. Только в какой-то момент он потянулся к пачке «беломора». Характерно смял папиросину, сунул в рот, прикурил от спички. Бука и не знал, что кто-то курит еще подобное. Пришлось дышать густыми клубами папиросного дыма, и Бука стойко переносил это испытание. Закончил рассказ, посмотрел на хозяина, ожидая его реакции. Тот неторопливо докурил, раздавил окурок в большой стеклянной пепельницу, сказал:

– Значит, хочешь стать «нормальным». Таким, как все… Знаешь, а я тебя понимаю.

Сталкер посмотрел Буке прямо в глаза, и было непросто выдержать этот сильный взгляд.

– Я бы тоже хотел стать таким, как все, – сказал Виктор, похлопав по обрубку ноги. – Жаль, что это уже невозможно. А если исполнится твое желание… – он усмехнулся, потянулся за очередной папиросой, решительно вернул ее в коробку, снова взглянул на Буку. – Что ж, всем это только на пользу пойдет.

– Одним мутантом станет меньше, – мрачно пошутил Бука.

– Может, и так, – согласился Виктор. – У меня, вон, сын-шалопай, тоже по Зоне бродит. Ты, вроде, неплохой парень, но я бы не желал ему, чтобы ты попался ему на пути.

– Это еще почему? – поинтересовалась Ника.

– Он знает, – сказал Виктор, пристально разглядывая Буку. – А вообще, если вам интересно, я вот что думаю по этому поводу…

Он вылил в рюмки остатки водки и, не дожидаясь остальных, привычно опрокинул свою. Поморщился, но закусывать не стал. Вместо этого заговорил:

– Сначала, когда вы только появились здесь, я был зол, не понимал ни черта, может, даже боялся. Но теперь, думаю, что не спроста вы пришли сюда. Это знак. Понимаете? Мы теперь посреди Зоны-матушки, и все здесь сейчас по ее законам.

– В Зоне не бывает случайностей, – тихо сказал Бука.

– Что? А, да! В точку, – оживился хозяин. – Не бывает в Зоне случайностей, а значит, неспроста вы пришли за помощью к старому сталкеру, который уже давно решил, что никому на хрен не нужен, и толку от него никакого. Неспроста все это – чутье меня редко подводит. И в тот раз не подвело…

Он болезненно поморщился, словно воспоминания давались ему непросто. Продолжил:

– Я ведь знал тогда: нельзя на это дело идти, дерьмом оно воняет. Я никому не рассказывал, а вам скажу: это военные заказ сделали. Захотелось им, видите ли, студня. И вряд ли для того, чтобы микстуру от гриппа делать. Оружие они делать хотели, понимаете? Почище сибирской язвы! Уже сколько пытаются эту дрянь исследовать – все плохо кончается. А они снова – на одни и те же грабли. Но ладно – они-то. А чего я полез? Знал же, что на неправое дело иду, что из-за меня, может, люди погибнут. Но ведь они, мерзавцы, такие деньги обещали! И что? Добыл я им этого проклятого студня, умудрился даже не вляпаться – высший пилотаж для сталкера! И передал уже связному, и деньги получить успел – и тут, на тебе, влез в единственную каплю, упавшую с контейнера! Не спроста это было, не спроста: за жадность Зона наказывает. Так-то вот. Я только надеюсь, что не получилось ничего у вояк, не сделали они свого оружия…

– Если вас это успокоит – не вышло ничего из этого студня, – негромко сказал Антонов. – Помню я тот проект: пять человек в больницу отправили, уж не знаю, спасли или нет. А лабораторию бетоном залили. Пришлось законсервировать – на бессрочный карантин.

Виктор поглядел на Антонова округлившимися глазами, пробормотал:

– Так, может, это Зона дает мне шанс искупить свою вину, как вы считаете, а?

Он рассмеялся. Он был уже навеселе, да и Бука чувствовал, что его здорово повело. Никогда еще он не пил водки, да и сейчас лишь пригубил немного. Хозяин хотел, было, развить тему, но в дверь вдруг постучали – резко и сильно. Стучали, видимо, чем-то тяжелым и крепким, надо полагать – прикладом. Виктор изменился в лице, сказал тихо:

– Быстро в погреб! Ника, проводи. Сидеть тихо и не отсвечивать!

Виктор покатил в сторону входа, Ника осталась. Вход в погреб оказался здесь же, на кухне и был ловко укрыт за дверцей высокого шкафа с посудой. Спустились. Ника прикрыла дверцу, опустила толстую, покрытую застывшей пеной крышку. Зажгла свечу.

– Кто там мог придти? – настороженно поинтересовался ученый.

– Наверняка военные, – сказала Ника. – Отца курируют люди из комендатуры – знают, что он «из бывших» и подозревают в связях с действующими сталкерами.

– А разве нас не будут искать в подвале? – поинтересовался Бука.

– Еще как будут, – спокойно сказала девушка. – Если это, конечно, за вами. Для них есть другой подвал, как положено – со всяким хламом и «закатками». А это – укрытие, как раз для такого случая.