Тварь

— Ладно, выясним, — нетерпеливо оборвал его сталкер, перевел взгляд на капитана. — Может, его дружок действительно замолвит словечко. Главное, чтобы это не оказалось подставой. Но надо что-то решать с его статусом. Лучше, чтобы он вообще никогда в комендатуре не появлялся. Вы меня понимаете?

— Пойдем, — сказал офицер, подталкивая сталкера к двери. — Надо кое-что обсудить…

Постучал кулаком в дверь. Та щелкнула, приоткрылась, показался настороженный часовой. Попугай вышел первым. Капитан задержался на несколько секунд, выразительно глядя на задержанного.

— Вот видишь, — беззлобно сказал он. — А ты говоришь — «амнезия»…

Глава четвертая

ОТКРОВЕНИЕ

Оставшись в одиночестве, Бука некоторое время приходил в себя. Затем вдруг в ярости треснул кулаком по доскам настила. Его охватила запоздалая злость — на самого себя, малодушно спасовавшего перед этими монстрами в человеческом обличье. Конечно, можно пенять на неопытность, на то, что он — темный забитый звереныш, выросший среди мутантов и аномалий и понятия не имеющий о сложностях, царящих за пределами привычного мира. Но все это — лишь жалкие оправдания трусости.

Хотя бояться было чего. Если его действительно продадут Институту… Буку передернуло. Даже думать не хотелось об этих мясниках в белых халатах: он достаточно насмотрелся на то, что он вытворяли в Зоне. Представить же, что они сотворят с ним на своей территории, было просто невозможно… Проклятье! Нужно бежать. Искать все мыслимые и немыслимые способы — и бежать!

Он и сам не заметил, как задремал — вжавшись в шершавую стену под окном, на теплом деревянном настиле. Проснулся он от неприятно знакомого ощущения. Еще не успев открыть глаза, услышал звук — тоненькое электрическое потрескивание в противоположном углу. К горлу подкатил неприятный ком, Бука не решался открыть глаза, старательно убеждая себя, что продолжает спать. Мало ли что приснится на новом месте после всего пережитого? Нужно просто расслабиться и попытаться спать дальше — пока все не забудется, не расплывется зыбким туманом…

За окном раздался протяжный вопль, который затем оборвался. И тут же ночную тишину прорезали хлесткие звуки очередей. Длинный, протяжный вой — и сразу же хлопок выстрела из РПГ. Раскатистый взрыв в отдалении, снова беспорядочные выстрелы.

Теперь не оставалось никаких сомнений. Ощущая внутри леденящий холод, Бука медленно открыл глаза.

Конечно же, он сразу заметил эти тоненькие всполохи. Секундой позже ощутил — теми самыми, незнакомыми людям чувствами, ради которых его, наверное, и хотят порезать на мелкие кусочки, размазать по стеклышкам, чтобы пялиться в микроскопы и довольно потирать ладошки в латексных перчатках.

В углу камеры уютно примостилась самая натуральная «мясорубка». И если сопоставить этот невероятный факт со звуками, доносящимися с улицы, можно было отбросить всякие сомнения.

Зона добралась и сюда.

Бука вжался в стену, обхватил ноги, уронив голову на колени: его била мелкая дрожь. Не от страха — ведь прелести Зоны могут испугать кого угодно, только не его, словно созданного для жизни в этой болезненной, опасной, но такой привычной среде. На него вдруг обрушилось понимание. Пока еще робкое, все еще готовое отступить под напором весомых аргументов. Но дело-то в том, что не было их аргументов, и оставалось одно лишь осознание простого, как сама смерть, факта.

Ему не сбежать из Зоны. Она найдет его везде, где бы он ни прятался, и в любом месте окружит столь же привычной, сколь и ненавистной обстановкой. И всюду, куда бы он ни пошел, будет Зона. И везде вокруг него будут гибнуть люди…

За окном мощно громыхнуло, дрогнули стены и камера озарилась отблесками пламени. Прямо за стенами комендатуры шел бой. Кто-то отчаянно матерился, отдавая команды, заглушаемые очередями крупнокалиберного пулемета. Снова взрыв — и нарастающий рев вертолетных лопастей. Бука обхватил лицо руками и тихо засмеялся. Наверное, так накатывает истерика. Он не успел углубиться в темную бездну, засасывающую омертвевшую душу: звуки внешнего мира не дали ему замкнуться, резко вернув к реальности. За дверью раздались крики, звуки борьбы, и тут же заскрежетал засов.

В камеру ворвался Попугай — с автоматом в руках, взмыленный, с закопченным лицом, ставшим еще страшнее, чем прежде. Он вскинул оружие и сходу уперся стволом в грудь Буки. Сталкера трясло от возбуждения и ненависти.

— Это ведь ты! — прохрипел он. — Точно — ты!

Бука не ответил: от удара холодной железкой у него перехватило дыхание. Стиснув зубы, он заставил себя взглянуть прямо в глаза этому страшному человеку.

— Что — я?! — крикнул Бука, отползая назад, отпихивая от себя назойливый ствол.

— Я знаю! — прорычал сталкер, хватая автомат за цевье и выбрасывая вперед руку с зажатым в ней детектором аномалий. — Будь я проклят — еще одна…

Он медленно опустил детектор, не спуская глаз с Буки, осторожно покосился в сторону невидимой «мясорубки». Это всегда страшно — ощущать рядом смертельную аномалию, не зная, как поведет себя в следующую секунду убийственное порождение Зоны.

— Это ты сделал, да?