Тварь (СИ)

— Это какой-то бред! Вы слышите, что вы несете?! Какой бог? Это Тварь, которая управляет вами, не с Земли!

Камиль нахмурился. Я тут же отругал себя за несдержанность, тщетно вспоминая правила общения с фанатиками и террористами.

— Постойте! Камиль! Извините мою несдержанность. Просто я нахожусь в стрессовой ситуации и мое поведение весьма реактивно. Я не отказываюсь от своих слов, что вы рассудительный человек. Я расскажу вам, как все начиналось. Пожалуйста, выслушайте меня!

Собравшиеся складки на лбу Камиля разгладились, он кивнул.

— Я не хочу, чтобы вы воспринимали информацию от меня лишь только, как попытку спастись, — осторожно продолжил я, подбирая слова. — Отнеситесь к ним критически. Мне нет смысла врать, ведь так или иначе вы узнаете правду, когда придет бог — вы можете спросить у него. Ему все ведомо.

Камиль снова кивнул.

— Продолжайте.

— Вы можете мне не поверить, но я уважаю истинную веру. Мои родители были верующими. Несмотря на это, я стал ученым. Но мое уважение к верующим людям никуда не ушло. Я часто встречался с настоятелями церквей. Ходил на мессы. Но, то, что вы, Камиль, называете богом, им не является. Я сейчас объясню почему, — заторопился я, заметив, что Камиль снова напрягся. — Мне больше ста пятидесяти лет. Это я с группой ученых нашел эту Тварь на большой глубине в Марианском желобе. Мы с большим трудом подняли ее на борт, так как думали, что открыли новый вид. В эту же ночь эта Тварь сожрала всю мою команду и чуть не сожрала меня. Я успел спастись в исследовательском модуле. Но наш корабль потопило штормом, и я остался с ограниченным запасом воздуха. Такие капсулы комплектовались криогенной камерой. Я заморозил себя, чтобы избежать неминуемой гибели. Предварительно запитал генератор всем, что нашел в капсуле, чтобы заморозка продержалась полтора века. Я очень надеялся, что меня найдут.

Я быстро тараторил и не заметил, как монахи прислушиваются и перестают приколачивать моих парней к крестам. Парни тоже слушали с открытыми ртами.

— И меня нашли! Разморозили и я ужаснулся тому, чему оказался виной. Весь мир умирает из-за неуемного любопытства горстки ученых.

Слезы навернулись на глаза, прорвали плотину, покатились по небритым щекам.

— Понимаете? Это — я! Я виноват, в том, что мир погибает. Эта Тварь, этот Паразит призван убить все живое на этой земле. Вспомните о поглощенных и невинных детях! Тварь не брезгует ничем! Разве дети виноваты в том, что родились в таком мире? Разве им должно страдать за грехи своих родителей? Нет! Бог никогда не допустил бы такого.

Я зарыдал не сдерживаясь.

— Все, что делает Тварь, она делает, скорее всего для подготовки места обитания своим хозяевам. Кто они — ее хозяева — не известно. Как Тварь оказалась на Земле и в той впадине — не известно. Но это не бог точно. Я лично достал ее со дна. Тварь ближе к дьяволу, но не к богу. Подумайте! Христос завещал возлюбить его и ближних, как его. Тогда был бы мир! Но то, что делаете вы не укладывается в его заповеди. Разве вам самим не страшно от того, что вы делаете?! Вы не просто убиваете людей, вы пытаете их с особой жестокостью! Вы не очищаете их, вы просто режете. Вы — убийцы! Ваши руки по плечи в крови, и вы играете этим только на руку Твари, которая решила извести все живое на нашей планете! В этой войне вы играете на стороне злобного монстра против сплотившегося человечества! Одумайтесь!

В конце мой голос перешел на крик и оборвался на высокой ноте. Рыдания сотрясали грудь. Я ничего не слышал и не хотел слышать, закрыл глаза. Вокруг воцарилась тишина, прерываемая лишь моим всхлипыванием. Вдруг донесся какой-то неясный звук. Открыл глаза.

На земле корчился седой монах. Камиль не отрываясь смотрел на меня. В его взгляде проскочило что-то нечеловеческое, белёсое.

— Камиль… Так мы не господу нашему служим? — спросил толстый монах, обескураженно переводя взгляд то на меня, то на Камиля.

В тот же момент толстяк рухнул так же, как и еще двое остальных.

— Святой отец! Что он такое говорит? — пролепетал подросток.

Он с ужасом смотрел на корчащиеся тела бывших соратников.

— Ведь, это же не правда, святой отец?

— Ты зарвался, Кристофер!

Я вздрогнул от мощного рыка.

— Я докажу тебе, что ты заблуждаешься, Кристофер Иванов! Ракита! Все, что сказал этот человек наглая ложь, направленная лишь на то, чтобы спасти свою мерзкую душонку! Я видел господа своими глазами! Я разговаривал с ним!

Он направился ко мне, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. Краем глаза я заметил, как Иван напрягся на кресте и вырвал сначала одну руку, затем другую, до крови закусив губу, чтобы не закричать. Затем Камиль перегородил обзор и мне в лицо прилетел кулак. Потом еще раз и еще. Его здоровенные кулачищи выбивали воздух из легких, не давали вдохнуть. Совсем скоро я перестал видеть от залившей лицо крови. Лишь тяжелые удары сотрясали мое тело. Кости хрустели, ослепительная вспышка боли в районе грудины и пробитое легкое. Я надеялся потерять сознание от болевого шока, но спасительная тьма не приходила.