Тварь у порога<br />(Сборник рассказов ужасов)

Та комната, в которой я сейчас пребывал, была мне хорошо знакома, но столь же прекрасно я знал ее расположение в кошмарном здании моих снов, и то обстоятельство, что я совершенно спокойно мог посещать ее в любой из этих двух структур — реальной и воображаемой, причем в последнем случае она не претерпевала пагубных изменений под гнетом бесчисленных тысячелетий, — внезапно дошло до меня со всей своей зловещей и непреложной ясностью. Но что, о Боже, могло все это означать? Каким образом я обрел все эти знания? И какая жуткая реальность могла скрываться за этими античными сказаниями о неведомых существах, обитавших в доисторических каменных казематах?

Слова лишь отчасти могут передать весь тот сумбур, всю ту мешанину страха и замешательства, которые теснились в моем мозгу. Мне определенно было знакомо это место. Я знал, что именно располагалось подо мной, и что находилось выше, пока мириады возвышающихся этажей не рухнули, превратившись в обломки, пыль и пустыню. К чему теперь, подумал я с содроганием, постоянно держать в поле зрения едва различимый белесый диск луны, когда я и без него прекрасно ориентируюсь во всем этом хаосе?

Меня раздирали противоречивые желания: с одной стороны — стремление поскорее покинуть это место, а с другой — лихорадочная, обжигающая жажда исследователя. Что же случилось с этим гигантским мегаполисом через миллионы лет после того, как он предстал передо мной в моих снах? Какая судьба постигла подземные лабиринты, пролегавшие под городом и связывавшие титанические башни между собой? Как долго они простояли, сопротивляясь безудержным корчам земной коры?

Или же я прибыл на пепелище, оставшееся от мира нечестивого архаизма? Смогу ли я отыскать дом Учителя и ту башню, на стенах которой высекал свои узоры С’гг’ха — плененный разум звездноголового, плотоядного растения, некогда обитавшего в Антарктиде? Проходим ли в настоящее время тот коридор, который спускался со второго уровня в обитель чужеземных разумов? В том зале обитал разум представителя совершенно невероятной расы существ — полупластмассовых жителей, которые через восемнадцать миллионов лет заселят один из спутников Плутона, — сохранившего изготовленную им из глины загадочную модель.

Я смежил веки и сжал ладонями голову в тщетном, жалком усилии пытаясь вытеснить из своего сознания эти безумные, отрывочные воспоминания. Именно тогда я впервые остро ощутил движение окружавшего меня прохладного, влажного воздуха. Вздрогнув, я осознал, что надо и подо мной продолжает существовать зияющая бездна давным-давно погибших миров.

Я постепенно извлекал из своей памяти пугающие очертания странных помещений, коридоров, подъемов и спусков. Открыт ли до сих пор доступ к главным архивам? И вновь в моем мозгу с одержимой обреченностью всплыли очертания громоздких фолиантов, запечатанных в футляры из нержавеющего металла и стоящих в прямоугольных нишах.

В них, как гласили сны и легенды, была отражена вся история — прошлое и будущее в масштабах космического летоисчисления, — написанная плененными разумами из всех миров и времен солнечной и иных звездных систем. Безумие, конечно же, но не столкнулся ли я сейчас с миром, который, подобно мне, впал в черное как ночь безрассудство?

Я думал о запертых металлических стеллажах и о хитроумных рукоятках, которые надо было долго поворачивать, чтобы проникнуть к заветным книгам. В мозгу всплыли отчетливые воспоминания об отведенных лично мне полках — как часто я совершал все эти замысловатые процедуры, в которых чередовались бесчисленные нажимы и повороты, чтобы добраться до секции, относящейся к низшим типам разумных существ — позвоночным! Каждая деталь сейчас ясно и четко стояла перед моим мысленным взором.

Если там действительно имеется такой стеллаж, то я без труда смогу открыть его. Именно в тот момент, когда я подумал об этом, безумие окончательно захлестнуло мой разум: не прошло и секунды как я, спотыкаясь и натыкаясь на что-то, стал продираться через усеянный каменными обломками коридор в сторону так хорошо знакомого спуска, ведущего к нижним уровням.

VII

С этого момента и далее едва ли можно целиком полагаться на мои впечатления, поскольку я и в самом деле продолжаю питать отчаянную надежду на то, что все они явились плодом какого-то демонического сна или иллюзии бредового состояния. Мой мозг охватила самая настоящая лихорадка, и все ощущения достигали его, словно продираясь сквозь какую-то пелену, причем нередко с интервалами во времени.

Луч моего фонаря едва рассекал слои окружавшего меня мрака, выхватывая из него призрачные всплески пугающе знакомых стен и пещер, нещадно постаревших за тысячелетия своего существования. В одном месте огромная масса сводчатого перекрытия рухнула на пол, так что мне пришлось карабкаться по громадным плоскостям каменных монолитов, иногда взбираясь по ним чуть ли не к неровной, поросшей гротескными сталактитами крыше.