Тварь внутри тебя

Но пока еще слабые воспоминания шевелились в нем: о женщине, лежащей в земле, которая когда-то вскормила его своим молоком; о человеке на кресте, его отце; и о девушке, тоже распятой, которая была его союзницей. А еще — о давней-давней битве в месте, называемом садом, с которой закончилась одна жизнь и началась другая; и еще об одной битве, в которой он и его серые братья не принимали участия, а были только свидетелями. Он вспомнил, что он собрался сражаться в той битве на стороне этих двоих, распятых, но... почему? Он уже не помнил. Да, это теперь уже и не имело никакого значения; битва происходила в воздухе, бойцы были огромных размеров, а он и его стая были всего лишь обычными волками. А еще он чувствовал, что когда-то нанес вред этим бедным распятым существам: мужчине, без сознания висящему на своем кресте, и женщине, в полном сознании, давно уже привыкшей к своей боли, но так и не разучившейся ненавидеть.

А позади него, в предгорьях, один из его братьев задрал морду и завыл на луну, поднимающуюся над горами. Луна в последней четверти горела золотом отраженного света, и это означало, что скоро взойдет солнце. Волчий вой отразился от гор, вернулся обратно эхом, которое слилось с ним, и Гарри-волк невольно подумал: “Т-с-с, тише! Не разбудите спящих”.

Его братья услышали его, услышала и леди Карен.

— Обитатель? — Ее мысли были тихими, как шепот, чтобы их не услышали спящие вампиры. Но они вызвали всплеск памяти, уже почти померкшей. Гарри младший понял, что она говорит с ним.

— Это я, —наконец ответил он. — Я был им. —Ему захотелось узнать всю правду, и он спросил:

— Я... предал тебя?

— В битве? —Обитатель почувствовал, что она отрицательно покачала головой. — Нет, мы были обречены с самого начала.Мы, я и твой отец, видели собственными глазами свое будущее: золотое пламя, горящее в пространстве Мёбиуса! Нам показалось, что мы видим и конец наших врагов. Но мы заблуждались. Выходит, что их будущее не принадлежит Темной стороне, оно лежит в мире по ту сторону Врат.

Ее слова сопровождались образами — это был как бы сценарий их с некроскопом путешествия в будущее, — и она засомневалась: поймет ли Обитатель, вернее, волк.

Но он понял.

— Простите меня. —Теперь память быстро возвращалась к нему и становилась все более отчетливой. — Моему отцу следовало бы знать, что правильно истолковать будущее редко кому удается.

— Да, —согласилась она. — Я думала, что золотое пламя — это солнце. Но нет, это был просто... огонь. То и другое сжигаем, это правда, но огонь Шайтиса будет пострашнее, потому что он — Шайтис. Ненавижу этого злобного ублюдка!

Он увидел поленья и ворох сухих веток у подножия ее креста.

— Шайтис сожжет вас?

— Что же еще останется после того, как бойцы Шайтиса возьмут меня? —И она прочла ужас в мозгу волка.

— Могу и я что-нибудь сделать? —Обитатель прополз на брюхе между спящими рабами, окружавшими два черных шатра в самом центре лагеря.

— Уходи, —ответила она. — Уходи назад в свои горы. Спасайся. Стань волком. Ешь то, что убьешь, но никогда не убивай мужчин и женщин, иначе совесть будет мучить тебя!

— Но ведь... мы были в саду вместе, —сказал он. И она снова увидела в его мыслях огонь, смерть и разрушение.

— Да,но тогда у тебя была сила.И твое оружие. — Следом явилась другая мысль. Об отмщении. — Что-нибудь осталось в твоем арсенале?

Его разум опять стал непоследовательным; он осмотрелся и вдруг подумал: что он тут делает? Его беременная с недавних пор сука, наверное, голодна и ждет, когда он вернется.

— В арсенале?

— Ты можешь принести мне что-нибудь?

В нескольких сотнях ярдов от них на каменистой поверхности равнины спали и храпели сытые бойцы. Гарри-волк нырнул обратно в тень и прыжками побежал в предгорья, где его ожидала стая. И только одна его мысль дошла до Карен прежде, чем связь между ними прервалась.

— Прощай!

* * *