Тварь внутри тебя

Из окна спальни наверху некроскоп смотрел, как разгорается пламя. Через десять минут подъехала пожарная машина из Боннирига в сопровождении полиции. Послышался вой сирен, синие и оранжевые мигалки роились вокруг горевшего автомобиля. Но вот огонь угас, сирены умолкли. Немного погодя полицейская машина уехала. Она увезла с собой пассажира. Гарри порадовался бы, видя, как задержанный — это был Пакстон — яростно доказывает свою невиновность, дыша парами чистейшего виски на полицейских офицеров, застывших в напряженном молчании. Но он не мог этому радоваться, он уже спал. Пошел ли ему на пользу этот сон, не имело значения. Совет Тревора Джордана — отправляться спать — был не так уж плох.

* * *

Утром солнце, вставшее над рекой, начало поджаривать Гарри, лежавшего в постели. Его лучи перемахнули через реку, ворвались в окно и прожгли дорожку на левой дергающейся руке Гарри: ему снилось, что она сгорает в одной из печей Хэмиша. Проснувшись, он увидел, что комната залита желтым светом солнца, проникшим сквозь щель в плохо задернутых шторах.

На завтрак он выпил только чашку кофе и тут же спустился в прохладу подвала.

Он обещал Тревору Джордану, что это будет сегодня. Урны с прахом Джордана и Пенни уже стояли наготове, тут же были необходимые химикалии из замка Ференци.

— Тревор, — сказал он, отмеривая и смешивая порошки. — Я отправился за Пакстоном прошлой ночью. Не то чтобы всерьез, но почти. Я как следует припугнул его, так что он пока не должен нам докучать. Пока я его не ощущаю, но ведь сейчас утро и солнце, может, поэтому. Не может ли он быть где-нибудь поблизости?

— Газетный киоск в Боннириге только что открылся, и молочник начал развозить молоко, — ответил Джордан. — Большинство нормальных людей занято завтраком. Пакстона нигде не видно. Обычное утро...

— Ну, не такое уж обычное, — возразил Гарри. — Тем более для тебя.

— Я стараюсь особо не надеяться, — проговорил Джордан, голос его слегка дрожал. — Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы молиться, убеждаю себя, что это сон. Мы ведь иногда замыкаем сознание и спим. Ты знал об этом?

Некроскоп кивнул. Он закончил с порошками и взял в руки урну с прахом Джордана.

— Я тоже побывал в бестелесном состоянии. Я помню дьявольскую усталость. Умственное истощение куда тяжелее физического.

Какое-то время, пока он бережно ссыпал пепел Джордана, оба молчали. Потом послышался голос мертвеца:

— Гарри, мне так страшно, что я даже говорить не могу!

— Страшно? — автоматически повторил Гарри. Он разбил молотком урну и разложил осколки внутренней стороной вверх вокруг кучки останков, смешанных с химикалиями, так что налипшие на них остатки праха тоже будут участвовать в реакции, когда он произнесет заклинание.

— Еще как страшно! Если бы у меня были зубы, я стучал бы ими от страха, это точно!

Все было готово.

— Тревор, ты понимаешь, что если у нас не получится... В общем...

— Понимаю, что ты имеешь в виду. Да, я все знаю.

— Ладно. — Гарри кивнул и облизнул пересохшие губы. — Тогда начнем.

Слова заклинания слетели с его уст легко, словно он говорил на родном языке, но с каким-то странным гулким отзвуком, выдававшим их нелюдскую суть. Он гордился тем, что делал. Да, странное искусство, но он и сам был странным созданием.

— Уааах!

Заключительное восклицание заклинания не было в полном смысле магическим; секундой позже в ответ раздался ужасный, агонизирующий вопль!

Некроскоп невольно отпрянул, пурпурный дым заполнил подвал; в глазах защипало. Клубы дыма сталкивались, образуя грибовидную форму, вращались, бурлили, выплескивались из лежавшей на полу массы. Это и впрямь походило на освобождение джина: огромная масса из такого маленького объема. И вот выделилась обнаженная фигура Тревора Джордана, который шатался и кричал от боли нового рождения. Некроскоп был наготове, если в случае неудачи придется это существо уничтожить.

Сперва Гарри не мог ничего толком разглядеть сквозь едкую пелену, потом различил на мгновение дикий взгляд, корчащиеся губы, часть головы в просвете клубящегося дыма. Или только часть головы и возникла?

Руки Джордана тянулись к Гарри, пальцы дрожали. Ноги не держали его, и он упал на одно колено. Гарри охватил невыразимый ужас, пересохшими губами он готов был произнести заклинание разрушения. Но... дым рассеялся. Перед ним стоял на коленях Тревор Джордан, без всяких изъянов!

Гарри рухнул рядом с ним и обнял его. Оба разревелись как дети.

* * *

А потом настал черед Пенни. Ей тоже казалось, что все это сон, она не могла поверить в то, что сказал ей некроскоп. И вот этот сон стал явью. Пенни с плачем упала на руки Гарри. Он отнес ее из подвала в свою спальню, укрыл одеялом и сказал, что она должна попытаться заснуть. Но из этого ничего не вышло: по дому носился одержимый Тревор, бегал взад и вперед, смеялся, рыдал, хлопал дверьми, останавливался, ощупывал себя, трогал Пенни, Гарри — хохотал. Хохотал как одержимый, как ненормальный — ведь он был живой.