Твари Господни

Во-первых, оказалось, что Черт тяжело ранен. Страшные – до костей – напалмовые ожоги на спине и плечах, лишь кое-как подлеченные Катариной, не обладавшей талантом целительницы, наверняка, причиняли ему жестокие страдания. Тем не менее, раненый не только выдержал многочасовое путешествие, но и высидел рядом с водителем на переднем сидении, не потеряв при этом сознания и не утратив самоконтроля и ясности взгляда. А ведь кроме ожогов, еще несколько дней назад в теле Черта сидело четыре пули, и, хотя их там уже не было – боец "выдавил" их сам – раны были нехорошие и все еще не затянулись. Однако все это только "во-первых", или скорее, "во-вторых", если вообще не "в-третьих", потому что сильные волевые мужики встречаются не только в подполье, но, в любом случае, такие люди достойны если не восхищения, то, хотя бы уважения.

"Судя, по этим двоим, – решил Виктор, наблюдая за тем, как Черт выбирается из Фольксвагена и помогает вытаскивать Даму Пик. – Группа была незаурядная, нерядовая… Что?"

Он сразу почувствовал, что до "ровного счета" не хватает еще двоих, но оставил эту тему до лучших времен, потому что Черт смог удивить его по-настоящему. Этот высокий хмурый мужик оказался не только первоклассным боевым магом, но и совершенно фантастическим "невидимкой" – классической и невероятно одаренной "тенью", что вообще-то случается крайне редко. Обычно, или – или. Или боевик или тень, но чтобы так, да еще по высшему разряду? Но, с другой стороны, чему здесь удивляться? Человек, способный войти в здание центрального управления Бундескриминальамт и выйти оттуда живым, – пусть ему даже помогли со стороны – фигура по любым меркам неординарная. Даже в легендарные семидесятые таких на круг и было-то всего несколько человек, и Виктор не был уверен, что нынче больше наберется. Талант он и в Африке талант, и маги в этом отношении ничем от обычных людей не отличаются. Однако и этот факт, если и заинтересовал Виктора, то, во всяком случае, не удивил. Теоретически ведь такие сагусы должны были существовать, так почему бы одному из них теперь же и не объявиться? А то, что встреча произошла так скоро после возвращения, так на то и существует его величество Случай. Да и сам Виктор, одним фактом своего возвращения, столько всего уже замутил, что не сразу и разберешься, что тут к чему, и почему так, а не иначе. Но вот то, что он увидел в глазах Катарины, действительно способно было лишить покоя, и лишило, разумеется. Такова жизнь.

2

Виктор свернул на боковую аллею и наконец увидел Черта и Катарину, сидевших на скамейке в глубокой тени, отбрасываемой склонившимися над ними деревьями. Однако ни тень эта, ни предрассветный сумрак Виктору не мешали, как, впрочем, и этим двоим, видевшим в темноте не хуже ночных хищников. Впрочем, как вспомнилось теперь Виктору, животные видят как-то иначе, а он мог различить не только блеск глаз женщины, но и их выражение.

Если бы не знать, что Катарина немка, то, глядя на нее, подумал бы, что русская. И не просто русская, а сибирячка какая-нибудь, или – "Как же их?" – кержачка?

У нее была совершенно вышедшая из моды не только в урбанизированной Европе, но теперь, кажется, и в СССР, толстая светло-русая коса до пояса, которую Катарина свернула этим утром в корону…

"Совсем плох стал, – подумал он с тоской, рассматривая это редкое по нынешним временам чудо. – Как же это называется по-русски? Кичка?"

Впрочем, слово, всплывшее в памяти, Виктору решительно не понравилось. Не хорошее оно было какое-то, это слово, напоминающее скорее об учительницах младших классов или провинциальных буфетчицах и совершенно не передающее всей прелести прически, когда поднятые кверху волосы обнажают высокую белую шею, но не трогательно тоненькую, а сильную, "величавую", кажущуюся тонкой только в присутствии округлых и наверняка матово белых плеч, высокой полной груди и широкого лица с мягкими и "плавными", чрезвычайно располагающими чертами, которыми понимающий человек может любоваться ничуть не меньше, чем "отточенными" до полного технического совершенства чертами иных признанных красавиц. И вся она, Катарина, была именно что какая-то "сибирская", хотя, возможно, в Сибири таких женщин никогда и не было. Кто знает? Высокая, дородная, но не толстая, белая, с прозрачной синью васильковых глаз, затененных длинными светлыми ресницами…

"Пава. Так, кажется?"