Твари распада

– Это ваш главный документ, – вкрадчиво сказал он – троглодиты не отступают. На этой стороне мы все заодно, запомните это. Тебя это тоже касается, девочка, – поглядев на Жанну, сказал военный – оказавшись там, – тычок пальцем в сторону лагеря – вы оказываетесь на стороне живых, это всё, что вам нужно помнить. Мы боремся за выживание, остальное нас не волнует. В лагере есть старшие, переходя через этот мост, вы обязуетесь подчиняться приказам руководства, в противном случае вы будете выпровождены. Всё ясно?!

– Так точно, – спокойно ответил я.

Поведение этого человека меня разозлило.

Он посмотрел на меня, услышав в голосе иронию. Но видимо решил, что походная жизнь выжжет из меня городскую спесь, поэтому ничего не сказал.

– Что с машиной? – спросил я.

– В ней есть что-нибудь ценное?

– Нет, но…

– О машине не думайте – это теперь наша забота, – сказал он – проходите. Постойте.

Я обернулся.

– Вы по дороге где-нибудь поблизости троглодитов не видели? Хвоста не было за вами?

– В пределах дороги было несколько групп, но в основном все распухшие, скоро они все свалятся, не смогут ходить.

– Да свалятся они… Если сюда вовремя не успеют дойти… – бормотал под нос офицер.

Жанна во всё время разговора держала меня за руку.

Весь мост был расчерчен колючей проволокой, напоминая лабиринт, построенный пауком, плетущим железные нити. Такая конструкция действительно могла задержать волну мёртвых. Вот только с чего они взяли, что они пойдут по мосту?

На противоположном берегу оказался ещё один контрольно-пропускной пункт. Здесь также были навалены мешки, установлены пулемётные гнёзда и прочие признаки военного лагеря.

Вперёд выступил парень с плохо сидящей на голове каской, как будто он опасался, что безмозглые трупы могли пользоваться оружием.

– Что у вас в этом рюкзаке? – он указал на единственный сохранившийся рюкзак у меня за спиной.

– Медикаменты, сменная одежда.

– Еда есть? – спросил парень.

– Нет, мы потеряли рюкзак с едой, когда убегали от этих.

– Плохо. Здесь много людей безо всего, всех не прокормишь. Но вам повезло: ещё остались квоты на людей без своих припасов.

Он написал 2845 и 2846 в большой тетради, которая лежала перед ним на доске, уложенной на бочку.

– Если хотите, напишите напротив номеров свои имена – если придёт кто-то из родственников, они вас увидят Вы тоже можете поискать тут знакомых и близких.

Я махнул рукой: у меня никого не было, а Жанна засветилась сквозь грязь, покрывавшую её тонкую кожу, подскочила, быстро взяла ручку и написала имя напротив своего номера.

– Как вы добрались сюда?

– На машине, – неохотно ответил я.

– Ясно, проходите, – радушно сказал он, как будто звал к себе домой на чай – идите налево – там сейчас больше свободных мест. Люди не особо охотно пускают к себе новых, хотя палатки все лагерные. Ну, найдёте там кого, ни пуха вам.

– Спасибо, – выдавил из себя я.

Мы пробрались сюда с нечеловеческими усилиями, едва удрав от орды ожившего мяса, чтобы слушать этого недотёпу?

В лагере

Темнело. Мы прибыли в сумерках позднего заката, хотя в хмуром, сером небе солнца было не разглядеть.

Палаточный городок шевелился, но как-то дёргано – люди не могли смириться с тем, что творится вокруг. Все всё уже видели, многие потеряли близких, но поверить, принять это… Для многих это было сложнее, чем смириться с утратой близких. Ужас от происходящего сковывал: люди не знали, что делать дальше.

В центре лагеря за верёвочным ограждением находились большие палатки, скорее шатры, одинаково-зелёного цвета: там располагалось командование.

Мы шли вдоль импровизированных палаточных кварталов в направлении, которое нам указал «пограничник». Мой рассудок находился в полусонном состоянии, как будто я отходил от наркоза, поэтому всё никак не мог решить какую палатку выбрать. Самая большая? – Может быть слишком много людей, а я не люблю людского шума. Низкая? – Мало места. Как будто все ресурсы мозга ушли на борьбу с обстоятельствами. «Я выжег свой мозг», – подумал я тогда.

Будущие события заставили меня поверить, что всегда может быть ещё хуже.

– Куда мы идём? – спросила Жанна.

Её голос разозлил меня. Она звучала трезвее моих мыслей, кипящих долбаным борщом.

– В вечность, – ответил я.

Не знаю, может она уловила что-то в моём голосе, а может просто инстинкт самосохранения у неё был сильнее, но буквально шагов через 15 она потянула меня в сторону. Я с сонной ленью повернулся.

Перед своей палаткой на пне, как на завалинке избы, сидел высокий седой мужчина. Его волосы, а также борода вместе с усами были аккуратно подстрижены, глаза с любопытным прищуром смотрели на нас, а губы приветливо улыбались.

– Откуда вы? – спросил он звучным голосом.

– Из города вестимо! – едко ответил я.

– Ну это-то вестимо. Из какого района?

– Адмиралтейский.

– Аа, понятно. Там жутко было.

– Теперь везде жутко.