Твари творчества

Забыла сказать: если произнесу что-то в сердцах, — идиоматическое выражение какое-нибудь, или если в моем присутствии употребляют энергетически сильные выражения, — они материализуются. Однажды произошла настоящая трагедия. Мама одной моей знакомой очень не хотела, чтобы ее дочь становилась актрисой. И когда дочка ей сказала, что подала документы в театральный ВУЗ, мать прокричала: «Только через мой труп!» И, страшно вспомнить, — упала без сознания и той же ночью умерла. Вызвали скорую — они диагностировали обширный инфаркт. Дочка же после смерти матери все-таки сдала экзамены в театральный и стала актрисой. Тогда я не подозревала, что сама невольно это сделала. А теперь испытываю чувство вины. Скептики, конечно, найдут более банальное объяснение — инфаркт. Но я-то знаю истинную причину. Когда мать истерически прокричала: «Только через мой труп!» — я очень четко представила себе труп матери на пороге «Щуки» или «Щепки». Но, в конце концов, надо отвечать за свои слова. И вот теперь я материализовала «слово», данное Объектовым. Но это как раз кстати.

Глава 14. «Два пути»

Сев в машину, Мандарина прокрутила запись в своей видеокамере и, вглядевшись в лицо Объектова, неожиданно заключила: «А ты знаешь, он похож на моего покойного возлюбленного… И внешне. И кабинет такой же, в котором я с ним познакомилась. Как считаешь, мне его соблазнить? Так, для настроения?»

Это была еще одна особенность Мандарины — она всех хотела соблазнить. «Зачем? — буркнула я без всякого энтузиазма, — видео есть и достаточно».

«Ты предлагаешь мне эти плебейские радости — виртуальные удовольствия? — негодовала Мандарина, заводя машину. — Нет, дорогая, я никогда не хотела быть ни зрителем, ни, прости, я не хочу тебя обидеть, — звездой!»

«Да я тоже не хочу, но может, уже поздно… Все мы или зрители, или звезды, не знаю, есть ли выход?» — отвечала я обреченно.

Мандарина погрузилась в лукавую задумчивость. Потом сказала впроброс:

«Выход есть! Даже два. Первый — можно просверлить дырочку в голове!»

Я взглянула на нее, решив, что ослышалась. Она только этого и ждала — подцепить меня на крючок И продолжила интриговать. «Трепанация черепа! — произнесла она весело. — Очень дорогостоящая операция. Мало кто решается, но любители экстрима уже испробовали».

«Какие дырочки? Шутишь?» — отозвалась я скептически. У меня совсем не было настроения для очередного розыгрыша. Но смотреть молча на дорогу — тоже не представляло никакого интереса. Тем более, что мы попали в пробку.

«Совершенно серьезно!» — усмехнулась она.

Я на секунду подумала, что Мандарина себе такую дырочку уже сделала. Но решила послушать, что она скажет дальше.

«Это удовольствие для избранных, — продолжала она, азартно прищуриваясь, — высверливают дырочку в голове, и после операции депрессии как не бывало! Наоборот, жажда жить, ясность ума, все чувства обострены. Жизнь на пике понимания всего происходящего! Не редкое мгновенье, которого ждешь и ждешь годами, а длительное озарение! По документам, заметь, ты инвалид. А, как известно, на инвалидов у нас всем наплевать. Какое счастье, оставят наконец в покое! — она злорадно расхохоталась, барабаня по рулю пальцами. И, смеясь, продолжила: «Звездой экрана стать просто невозможно. Дырка в голове, со вставленной туда шайбочкой из особого сплава засвечивает любой носитель и пленку. Завербовать в зрителя тоже не удастся. Ты сам себе в голове такие шоу устраиваешь — посильнее театра и кино вместе взятых».

Я посмотрела на веселящуюся Мандарину и подумала, что она могла и привирать, — так просто, от избытка фантазии. Дырка в голове меня точно не привлекала, несмотря на явные преимущества.

«Так где можно сделать такую операцию?» — спросила я.

«У нас пока только в некоторых полузакрытых местах. И то экспериментально, никаких гарантий, — отвечала она. — Но, как всегда у нас — вместо дырочки могут голову насквозь просверлить, так что не проснешься. Рискованно пока».

«А какой, еще выход?» — спросила я со вздохом.

«Второй способ изложен в романе… «Свинья! — крикнула она обогнавшему нас водителю и показала ему кулак. — Извини, я не тебе».

«Так что за роман?» — напомнила я.

«Ну, может, это и не совсем роман. Так, манускрипт… Короче, там выведена теория альтернативного пути, или интровертного пути познания гармонии и счастья. Адепт этого учения объявляет войну всякой публичности. Отказывается от тиражирования своего имени и личности посредством телевизора и прессы Это основной тезис — любой ценой нужно избегать прославления как своего имени, так и чьего-либо имени вообще. То есть, ты сам не должен становиться кому-то кумиром, — вплоть до нанесения себе увечий, — и не создаешь себе кумиров. Можно даже косить под убогого — кому как удобнее. И все это ради созерцания своего внутреннего мира. Это и есть задача — развивать свою личность и заниматься самопознанием. Дело в том, что адепт вообще не верит в существование внешнего мира как чего-то самостоятельного. Считает, что внешнее — это проекция внутреннего.