Твари, в воде живущие

Кайзерманн был мрачнее тучи. Его в пресловутую свиту не включили. Означать это могло лишь одно – он полностью сброшен со счетов. По крайней мере, в качестве шерифа округа Трэйк.

– Держу пари, – желчно продолжил Кайзерманн, – что он закусил удила, и плевать ему сейчас на бизнес и на озеро. Поднимет на ноги всех и вся, армию, национальную гвардию… Забросает озеро бомбами с плотностью пять-шесть тонн на гектар. Или сольет несколько миллионов баррелей концентрированной кислоты. Серной. Разъяренный Вайсгер– это, знаете ли… Ни перед чем не остановится. Весь в папашу.

Кеннеди не ответил. Джон Вайсгер при их первой встрече произвел впечатление человека, на редкость умеющего держать себя в руках. И даже при второй, когда пришлось рассказывать подробности столь трагично завершившейся охоты, – казалось, что обуревавшие старика эмоции бушуют за несокрушимой броневой стеной воли миллионера.

Говорить о трагедии на озере Кеннеди больше не хотелось, и он спросил:

– Каково состояние пострадавших при вчерашней попытке побега?

За всей сегодняшней свистопляской расспросить об этом Кайзерманна он не успел.

– У Хэмфри сотрясение, перелом двух ребер, рана на щеке – но жить будет, опасности никакой, – понуро сказал шериф. – Корнелиус лежит в коме, с шансами пятьдесят на пятьдесят. Но если выкарабкается, то бегать из-под стражи больше не сможет. И за чужими женами – тоже. Пуля попала в позвоночник, ниже пояса все парализовано.

– Интересно, зачем он пошел на эту авантюру, если не чувствовал за собой вины в двух убийствах? – недоуменно спросил Кеннеди.

– А хрен его знает, – выказал поразительное равнодушие шериф. И неожиданно добавил: – Уеду к черту. Куда-нибудь в эмираты…

– Шериф…

Кайзерманн опрокинул четвертую «Мэри».

– Ну что: шериф, шериф… Могу я раз в году расслабиться? Сам знаю, что никуда не уеду. Род Кайзерманнов живет в этих краях полторы сотни лет, и какому-то надутому говнюку меня с места не согнать. – И он опять неожиданно повернул тему: – Жениться надо. А то, глядишь, останусь последним в роду… Да не смотрите вы так на меня, Кеннеди. Завтра займусь плотно этим Корнелиусом, прослежу каждый его шаг, каждый вздох и каждый пук за последние месяцы. С чего вы взяли, что алиби в последнем убийстве снимает подозрение в первых двух? Он, конечно, по натуре волк-одиночка, но мог все-таки иметь сообщника…

– Я думал, что сегодняшняя облава…

– А вы не думайте! – взорвался вдруг Кайзерманн. – Где труп Дэнфорда? Нету! Мало ли что вы там на волнах углядели. Нету тела – нет и дела.

Кеннеди задумчиво смотрел на него. За словами Кайзерманна явно стояло нечто большее, чем он произнес вслух… У агента мелькнуло подозрение, что они с шерифом с разных концов подошли к одним и тем же выводам – вот только захочет ли Кайзерманн признать их истинными хотя бы наедине с собой? Сомнительно. Хотя в нынешнем его состоянии можно ждать всего…

Над головой снова загрохотало. Вертолет Вайсгера опять поднялся в воздух.

Опустив взгляд с небес, Кеннеди увидел молодую женщину – симпатичную, черноволосую, зашедшую на террасу и тут же покинувшую ее. Ему показалось, что женщина направлялась к Кайзерманну – но, заметив, что шериф не один, изменила свои намерения.

Шериф же, погруженный в мрачные мысли, приход и уход мисс Сароян попросту не видел.

Трэйк-Бич, гостиница «Олд Саймон»

27 июля 2002 года, 15:58

Головоломка складывалась. Не хватало нескольких фрагментов, но Кеннеди был уверен, что общую картину он представляет правильно.

В сделанные выводы он не посвятил никого. Даже Элис. И не потому, что Истерлинг недвусмысленно намекнул: расследование желательно провести в интересах мистера Вайсгера. Нет. В крайнем случае Кеннеди не впервой было бы действовать вопреки воле начальства. Но он и сам испытывал чувство симпатии к Вайсгеру, потерявшему сегодня брата, который был ему по сути сыном…

– Мистер Кеннеди? – портье поднялся ему навстречу. – Вам небольшая посылка. Человек, оставивший ее, попросил отдать только сегодня после полудня, если он сам не вернется и не заберет. Но вы после полудня не появлялись…

Кеннеди нетерпеливым жестом оборвал его оправдания.

– Кто это был? Или, по крайней мере, как выглядел?

К неожиданным посылкам Кеннеди относился с большим подозрением. После взрыва одной, по счастью вовремя сброшенной со стола коробки, слух у него восстанавливался полгода – зарастали барабанные перепонки.

Портье колебался. Кеннеди резким жестом вынул удостоверение ФБР.

– Это был мистер Хэммет, снимающий у нас 214-й номер, – с облегчением поведал портье.

В свертке лежала аудиокассета. Голос Хэммета – голос мертвеца – показался Кеннеди более глухим и мрачным, чем при жизни. Но, может, это только казалось.

«Извините, Кеннеди, что многого не рассказал вам сразу, – без долгих предисловий начал Хэммет. – Но некоторыми дорожками надо шагать самому – пока есть силы. Я – если вы слушаете эту запись – похоже, споткнулся…»

Когда двадцатиминутная запись отзвучала, Кеннеди промотал ее обратно и прослушал снова.