Тварина

– Тогда… Тогда жилье принадлежало государству, и Страна Советов решала, кого – куда сослать, а кого к кому прописать. И тем более в Сибири. А теперь, при поголовной прихватизации, детей, как котят на улицы вышвыривают.

– Так тут ей как бы два места на жительство предоставляется…

– Больно хитро. И тут государство поддаивать и там не упустить.

И так, установлено, хитрость не порок, но с государством не поиграешь. С законом не потягаешься, особенно тот, у кого в арсенале пшик, то есть не имеется в наличии подзаконодательных инструментов в виде красной, голубой, а лучше – зеленой наличности, как говорит Катя. Это давно пора было уяснить, а не жить совковыми представлениями… И потом, их квартира, не ахти какая большая по площади, чтобы на ней можно было разместиться четверым, даже родным и любимым. К тому же на ней был прописан при приватизации брат Гоша. Хотя, конечно, как говорится, не возьмёт лихота, не возьмёт и теснота…

Из тысячи появившихся на свет детей восемь рождаются с различными пороками сердца, как утверждает официальная медицинская статистика. И этот показатель не предел. А поскольку мы все в большей своей части воспитаны оптимистами, то верим – предела не будет. На то оказывает влияние экологическая обстановка на нашем зелёно-голубом шарике и запредельное количество стрессовых ситуаций, что воздействуют на молодых мам, и, быть может, что-то достается им (этим детям) и от пап. Но на каждое противное действие испорченной атмосферы, появляется что-то что оздоравливает, выпрямляет, исправляет эти нарушения. Что касается медицины, то и она не стоит на месте. Её врачующий скальпель проник во многие, если не во все, области человеческого тела слегка поврежденного мстящей матушкой-природой. Что касается сердца, то этот perpetuum mobile (до определенного срока) изучен со всех сторон и потому, кажется, сложности проведения операции на нём опасаться не следует. Однако же хочется, чтобы она была проведена в добротной, если не лучшей клинике, при участии классного кардиохирурга, если не первоклассного, и при наличии порядочных условий содержании больных. Может поэтому кажется, что лучшее – это столичное, а лучше – заграничное. Но на лучшее, тем более – на заграничное, к сожалению, у большинства родителей, кто испытывает вину невесть за что перед своим дефективным чадом, средств нет. И потому они с надеждой обращают свои взоры на региональные бюджетные фонды с тощим кошельком. А когда "обмануть" милое государство в лице его строгого чиновника не удалось, Катя и её родители смирились: будь что будет. И она повезла Веснянку "за три локтя по карте". Они, приняв приглашение деда, все вчетверо направились на их историческую родину.

Была также надежда на близких родственников. К тому же отец намерен продать гараж, пусть не достроенный, но всё же какие-то деньги, и взять в сбербанке грабительский кредит под свою пенсию. А там, может быть, и дедушка Никифор поможет. Ему ли сейчас не заниматься благотворительностью и меценатством?

Тут выстраивалась и третья причина: уход за дедом. Это её долг и обязанность. И уж теперь они будут с ним жить в мире и согласии до скончания его лет. По крайне мере всё, что будет от неё зависеть, она сделает. Создаст для деда максимум комфорта, окружит его заботой и любовью. Глупостей, когда-то пудрившие ей мозги, теперь в ней нет. Хотя в глубине сознания, она те размолвки, скандальчики, скандалы, всё же не считала таковыми. Или почти не считала. Ведь был же в них смысл. В конце концов, проходил же какой-то созидательный процесс. Шлифовался характер, шло понимание того же смысла, формировалось мировоззрение, пусть не мирового масштаба, но и на индивидуальном уровне мир удержать тоже было делом не простым. Но она держала его, а теперь и подавно. В остатние годочки она постарается не омрачать деду жизнь. Да и он намаялся один, поди, остепенился. Теперь ли им не жить душа в душу…

Что касается ностальгии, как четвертой причине, – то это душевное и психологическое состояние, пожалуй, можно отнести к обобщающей. Она всё хорошее и плохое как бы всеобъемлет, фокусирует в одно нечто ёмкое, значимое, влекущее к себе. Если взять детство, до тринадцати лет, то это одна картинка на экране памяти. Если брать юношеские и молодые лета, с девятнадцати и до тридцати, то в памяти уже другая картина. В первом случае – радужная беззаботная, можно сказать, сказочная, если не считать каких-либо мелких сиюминутных огорчений, обид, теперь уже почти забывшихся. Во втором же – весёлая, юморная до слёз и страстная до умопомрачения. Если бы не было первой лубковой картинки, написанной детством, то вторая будоражила бы сознание, лишь при одном её упоминании. И для своего личного благополучия – лучше бы не страдать ею, ностальгией. Вызывает жалость к себе. Особенно к бабушке, к Анне Николаевне. Да и к дедушке тоже, – злости к нему она не испытывала. Его строгость, его придирчивость, его требовательность теперь высвечивались, как нечто даже необходимое.

11