Твердь небесная

Гости натурально заслушались мудрую старицу. Дрягалов, лукаво прищурившись, что обычно у него являлось выражением восторга, смотрел на Капитолину Антоновну, но не забывал поглядывать и на сидевшую с ней рядом Таню, которую он и так уже сегодня иссверлил всю глазами, хоть и старался делать это незаметно. Слова барыни были для Василия Никифоровича в высшей степени лестными. А поучений, высказанных ею молодым, он сам испокон держался.

Когда все неплохо закусили и тосты стали менее связными, шафер объявил первую кадриль, которую молодые танцуют по отдельности, vis-a-vis друг с другом, как это называется по-заграничному: невеста с самым почетным гостем, а жених – с первою дамой на торжестве. С дамой все обстояло просто: таковою, безусловно, являлась Капитолина Антоновна. Старая барыня великодушно приняла ангажемент жениха и показала такое умение, что гости устроили ей потом овацию. А вот самый почетный гость, – а это был, по мнению преобладающей купеческой половины собрания, все тот же мануфактур-советник с медалями, – уже не то что танцевать, с места подняться не мог, а на все реплики в свой адрес отвечал единственно улыбкой и согласным покачиванием головой. Тогда менее многочисленная интеллигентская часть торжества в лице Сергея Константиновича выдвинула своего самого почетного гостя – старинного друга доктора Епанечникова, профессора медицинского факультета. С этим-то профессором Леночка и встала в пару.

После первой кадрили, дождавшись, когда утихнет восторг публики от мастерства Капитолины Антоновны, шафер объявил вторую кадриль, в которой теперь уже жених и невеста участвуют в паре. Тут уж все с удвоенным интересом вытянули шеи, – как же! молодые танцуют вместе! Грянула музыка. И пары закружились.

Тане очень важно было поговорить с Дрягаловым. После его возвращения она так и не выбралась повидаться с ним. А когда Леночка ей сказала, что скоро у них с Димой будет свадьба, Таня решила до этой поры и не торопиться встречаться с Василием Никифоровичем – на свадьбе заодно она все и выяснит, что необходимо.

Взяв под руку царицу бала Капитолину Антоновну, Таня подошла к Дрягалову.

– Василий Никифорович, – на правах старой знакомой, без вступлений и околичностей, сказала она, – позвольте вам представить мою свекровь Капитолину Антоновну.

Дрягалов задержал дольше необходимого свой лукавый взгляд на Тане и затем старательно, но отнюдь не совершенно копируя светские манеры, поцеловал старой барыне руку.

– Безмерно счастлив, сударыня, видеть вас в своем доме, – подавляя чрезмерное веселье в голосе, вежливо произнес он. – Рад также нашему знакомству.

– Ты, батюшка, не чинись со мною, – запросто ответила ему Капитолина Антоновна. – Я всю жизнь в деревне прожила. С мужиками. И салонных разговоров говорить не умею. Давай по-простому.

– Ну, значит, мы совсем свои люди! – обрадовался Дрягалов. – Уговоримся.

– Поздравляю с чудесною невесткой. Право, повезло. Уж я-то кое-что понимаю в этом.

– Так и я, Капитолина Антоновна, маленько разумею. Пожил, небось. Не была бы чудесной, вышел бы моему жениху не венец, а кнутец, – ответил Василий Никифорович вроде бы со смехом, но так убедительно, что обеим его собеседницам стало ясно – они разговаривают с гением места, власть которого в этом доме еще долго не будет никем оспариваться.

Но Таня тут же про себя отметила, что для Леночки с ее покладистою, жертвенною натурой это идеальный свекор. Он, скорее всего, будет за ней ходить, как за дитем.

– Василий Никифорович, – прервала, наконец, Таня собеседников, – мне с вами нужно поговорить.

Дрягалов опять сколько-то смотрел ей пристально в самые глаза и, только выждав немалую паузу, ответил:

– Ну что ж, пойдемте в буфетную. – И он указал рукой на неприметную дверь, ведущую из столовой.

– Слушаю вас, Татьяна… Александровна, кажется, – сказал Дрягалов, когда они уединились.

Таня без лишних слов перешла к делу. Она напомнила Василию Никифоровичу об их первой встрече у него дома почти год назад.

– Вы помните, может быть, мы пришли тогда втроем: я, Лена и еще одна наша подруга – Лиза?

Дрягалов молча кивнул головой.

И тогда Таня изложила ему всю эту эпопею с Лизой, не посчитав, впрочем, необходимым распространяться о своей роли в ее исчезновении – этакое бесконечное самобичевание было бы уже родом гордыни.

– Не так давно мне стало известно, – продолжала она, – что Лиза вошла в тот самый кружок, что собирался здесь у вас. Не могли бы вы помочь: выяснить – где именно она? что с ней? можем ли мы ее, наконец, увидеть?

– Узнаю, – коротко ответил Дрягалов.

– Только у меня к вам просьба, Василий Никифорович, напрямую со мной не связываться. Вы же знаете, мой муж полицейский. Ну и… вы должны понимать… – Таня замялась, – он, прежде всего, человек чести и долга, а потом уже близкий кому бы то ни было. Поэтому, разыскивая подругу, я бы не хотела доставить ей еще какую-то неприятность.

За все время разговора Дрягалов ни на миг не отвел от Тани взгляда, улыбаясь при этом одними только глазами. Теперь же он вполне откровенно усмехнулся.