Твердая рука. Гамбусино

— Что индейцы восстали, захватили и сожгли Квитовак, перебив всех его жителей.

— Какой ужас! — воскликнул маркиз.

— Бедный дон Маркос! — вырвалось у дона Руиса.

— Да-да, ведь он комендант Квитовака! Какое несчастье! — вздохнул маркиз.

Вошел Мариано. Он рассказал подробности штурма Квитовака, не преминув, правда, несколько приукрасить события, о которых мы рассказали в предыдущей главе.

Каждодневная жизнь изобилует непонятными явлениями. Но самое необъяснимое из них — это та быстрота, с которой распространяются плохие вести. Как могло, например, в какие-нибудь три часа дойти до тигреро известие о взятии Квитовака, да еще в более или менее точных подробностях, тогда как тигреро находился на расстоянии десяти лье от места происшествия? Сам Мариано не мог ответить на этот вопрос. Кто-то ему сказал, но кто? Он сам этого не помнил.

Эти неутешительные вести заставили призадуматься маркиза. Теперь, когда дороги были наводнены мародерами и перехвачены индейцами, нечего было и думать о поездке Паредеса в Ариспу. Надо было прежде всего привести в боевую готовность замок, нападения на который можно было ожидать с часу на час.

Несмотря на позднее время, все мгновенно пришло в движение в асиенде дель Торо. Сторожевые посты были усилены, в разных местах асиенды были сосредоточены резервы.

В этих хлопотах прошла вся ночь.

Часа два спустя после восхода солнца, когда маркиз, утомленный бессонной ночью, собирался пойти немного отдохнуть, часовые заметили многочисленный отряд конницы, карьером мчавшийся к асиенде.

Маркиз, вооруженный подзорной трубой, взобрался на башню и убедился, что это мексиканцы; однако за дальностью расстояния трудно было распознать, солдаты это или земледельцы. На всякий случай он приказал приготовиться к приему этих людей, явно спешивших укрыться от врагов в асиенде.

Прошло немало времени, прежде чем всадники достигли ворот асиенды. Теперь уже не оставалось сомнения: это были солдаты во главе с полковником де Ниса и доном Руфино. И кони, и люди едва держались на ногах; лица и разодранные мундиры всадников были черны от пыли и вымазаны в крови; по всему было видно, что эти изнуренные люди, вырвавшись из горячего боя, искали спасения в стремительном бегстве.

Маркиз, ни о чем пока не расспрашивая новоприбывших, распорядился, чтобы им была оказана помощь и отведены помещения для отдыха.

Дон Маркос и дон Руфино едва сумели выговорить несколько слов в объяснение своего внезапного вторжения и, мертвые от усталости, свалились в бесчувственном состоянии, из которого их даже и не пытались вывести. Их так и снесли в отведенные комнаты.

Исполнив таким образом свой долг гостеприимства, маркиз удалился в свои апартаменты, поручив сыну наблюдать за охраной асиенды.

В три часа пополудни в поле был замечен новый довольно многочисленный конный отряд. Дон Руис, видя, что он состоит исключительно из белых охотников и трапперов, принял его за своих и приказал не открывать огня. Он решил, что этот отряд из сотни кавалеристов будет весьма желанным подкреплением для защитников асиенды.

Однако, когда дон Руис увидел, в каком стройном порядке и с какой уверенностью в себе поднимаются эти всадники по тропинке к асиенде, у него зародилось сомнение, и мысль об измене, словно молния, мелькнула в его голове. Он бросился к Паредесу с приказанием не отворять ворот. Но Паредес прервал его с первых же слов:

— Вы, вероятно, не разглядели их, ниньо.

— Напротив, я потому и приказываю, что слишком хорошо разглядел.

— Значит, плохо смотрели. Разве вы не узнали в человеке, который ведет этих людей, преданного нам друга?

— О ком вы говорите, не понимаю.

— Ну конечно, о Твердой Руке!

— Твердая Рука с ними?

— Точнее, он во главе колонны, ниньо.

— Ну, тогда отворяйте.

И охотникам даже не понадобилось вступать в переговоры: без единого выстрела они проникли в асиенду через открытые ворота. Дон Руис тотчас же узнал Твердую Руку в человеке, который, приблизившись, протянул ему руку.

— Прошу оказать мне услугу, дон Руис, — обратился к нему охотник.

— Я слушаю вас, — отозвался дон Руис.

— Мне надобно сказать вам два слова, но в присутствии вашей сестры… Да, вот еще что: меня будет сопровождать одна особа. Кроме того, по причинам, основательность которых вы сами вскоре признаете, эта особа желает сохранить до поры до времени полное инкогнито[87]. Вы согласны?

Дон Руис колебался.

— Чего вы опасаетесь? — продолжал охотник. — Неужели не верите мне? Или вы принимаете меня за человека, способного злоупотребить вашим доверием?

— О нет! Даже и в мыслях этого не имею, даю вам слово.

— А я вам свое, дон Руис.

— Хорошо. Поступайте как хотите.