Твердая рука. Гамбусино

В три часа пополудни в поле был замечен новый довольно многочисленный конный отряд. Дон Руис, видя, что он состоит исключительно из белых охотников и трапперов, принял его за своих и приказал не открывать огня. Он решил, что этот отряд из сотни кавалеристов будет весьма желанным подкреплением для защитников асиенды.

Однако, когда дон Руис увидел, в каком стройном порядке и с какой уверенностью в себе поднимаются эти всадники по тропинке к асиенде, у него зародилось сомнение, и мысль об измене, словно молния, мелькнула в его голове. Он бросился к Паредесу с приказанием не отворять ворот. Но Паредес прервал его с первых же слов:

– Вы, вероятно, не разглядели их, ниньо.

– Напротив, я потому и приказываю, что слишком хорошо разглядел.

– Значит, плохо смотрели. Разве вы не узнали в человеке, который ведет этих людей, преданного нам друга?

– О ком вы говорите, не понимаю.

– Ну конечно, о Твердой Руке!

– Твердая Рука с ними?

– Точнее, он во главе колонны, ниньо.

– Ну, тогда отворяйте.

И охотникам даже не понадобилось вступать в переговоры: без единого выстрела они проникли в асиенду через открытые ворота. Дон Руис тотчас же узнал Твердую Руку в человеке, который, приблизившись, протянул ему руку.

– Прошу оказать мне услугу, дон Руис, – обратился к нему охотник.

– Я слушаю вас, – отозвался дон Руис.

– Мне надобно сказать вам два слова, но в присутствии вашей сестры… Да, вот еще что: меня будет сопровождать одна особа. Кроме того, по причинам, основательность которых вы сами вскоре признаете, эта особа желает сохранить до поры до времени полное инкогнито [80]. Вы согласны? Дон Руис колебался.

– Чего вы опасаетесь? – продолжал охотник. – Неужели не верите мне? Или вы принимаете меня за человека, способного злоупотребить вашим доверием?

– О нет! Даже и в мыслях этого не имею, даю вам слово.

– А я вам свое, дон Руис.

– Хорошо. Поступайте как хотите.

По знаку охотника один из всадников сошел с коня. Широкие поля его шляпы были низко опущены на глаза, а длинный плащ совершенно скрывал его фигуру. Подойдя поближе, человек этот молча поклонился доку Руису. Появление таинственного незнакомца разожгло любопытство дона Руиса, но он ни словом на выдал себя. Поручив прибывших заботам управителя, он повел охотника и «инкогнито» в голубую гостиную, где донья Марианна вышивала на пяльцах. На скрип двери она машинально повернула голову.

– А!.. – радостно воскликнула она. – Твердая Рука!

– Как видите, сеньорита, – произнес охотник, низко кланяясь. – Я пришел за обещанным.

– И вы его получите.

– Благодарю вас.

– Руис, – обратилась тогда донья Марианна к брату, – впредь до нового распоряжения отец ничего не должен знать о приезде этих сеньоров.

– Ты задаешь мне трудную задачу, сестра! Подумай, какую огромную ответственность принимаю я на себя, поступая таким образом.

– Я понимаю, брат, но дело идет о моем счастье. Чего ты боишься? Разве ты не знаешь этого охотника?

– Его-то я знаю, но его спутник… Кто он?

– Я отвечаю за него, Руис.

– Ты его знаешь?

– Не спрашивай меня ни о чем, Руис, и делай так, как я прошу тебя.

– Хорошо, я буду молчать ради тебя, сестра.

– Благодарю тебя, брат, благодарю!

В эту минуту из смежной комнаты донеслись шаги.

– Что теперь делать?! – прошептала девушка. Твердая Рука, дав ей знак молчать, увлек за портьеру своего спутника, закутанного в плотный плащ и походившего скорее на призрак, чем на человека. В то же мгновение на пороге другой двери появились полковник Маркос де Ниса и дон Руфино Контрерас. Они едва успели поздороваться с доном Руисом и с доньей Марианной, как в комнату вошел маркиз.

– Наконец-то вы на ногах! – весело произнес маркиз. – Vivo Dios! пминаю, в каком жалком состоянии вы прибыли… Но все хорошо, что хорошо кончается!

– Мы весьма благодарны, кузен, за ваше гостеприимство – ведь мы так нуждались в нем!

– Полноте!.. А я как раз собирался писать вам, дон Руфино.

– Но, дорогой мой сеньор… – начал было, поклонившись, сенатор.

– Разве вы не ждали моего ответа?

– Да, но я не смел надеяться…

Маркиз не дал ему договорить:

– Начнем с самого спешного дела. Случилось такое чудо, – ибо ничему другому я не могу приписать счастливую перемену в моих делах, – которое дает мне возможность рассчитаться с вами. Но будьте уверены, что это обстоятельство не заставит меня позабыть о том, что вы вели себя как настоящий друг. Я никогда не забуду, как много сделали вы для меня!

Сенатор, застигнутый врасплох, заметно побледнел. Словно моля о помощи, он искоса взглянул на полковника.

– Он сделал для вас гораздо больше, чем вы думаете, кузен! – с жаром воскликнул полковник.

– Что вы хотите этим сказать? – удивился маркиз.