Твердая рука. Гамбусино

Собака безошибочно петляла по следам коня доньи Марианны. И все же тигреро понадобилось немало времени, чтобы добраться таким образом до лесной глуши, в которой разыгралась страшная, описанная выше сцена.

– Когда я услыхал ваш выстрел. Твердая Рука, – закончил свой рассказ тигреро, – и вслед за ним рычание тигра, я понял, что здесь происходит нешуточная борьба. У меня сердце похолодело при мысли, что зверь может одолеть человека… Ну как, токайя, – обратился он к донье Марианне, – вы теперь верите в существование ягуаров?

– Замолчите, ради Бога, Мариано! Я чуть не умерла от страха, когда эти ужасные звери вперили в меня свои глаза. Я наверняка погибла бы, не помоги мне этот мужественный и великодушный человек!

– Мужественный и великодушный! Это вы хорошо сказали! – с нескрываемым восхищением подтвердил тигреро. – Твердая Рука мог бы по праву называться Добрым Сердцем. Нет человека более, чем он, готового прийти на помощь людям в беде.

Донья Марианна с затаенным восторгом прислушивалась к словам тигреро. Твердая Рука, напротив, чувствовал себя неловко: его коробило от этих разговоров о самом, казалось бы, простом и естественном поступке.

– Послушайте, Мариано, – поспешил он перевести разговор на другую тему, – нельзя же нам вечно оставаться здесь! Не забывайте, что, пока мы тут спокойно беседуем у огонька, отец и брат сеньориты носятся по прерии в смертельной тревоге. Пора подумать о том, как бы нам поскорей выбраться отсюда.

– Карай! Это сама истина! – отозвался тигреро. – Но как нам быть? Лошади у нас нет. А о том, чтобы заставить сеньориту проделать на ногах такой большой путь, не может быть и речи.

– Успокойтесь, друзья мои! – воскликнула донья Марианна. – С двумя такими ангелами-хранителями я решусь на какое угодно путешествие.

– Нет, сеньорита, – мягко, но властно произнес Твердая Рука. – У вас хватит мужества, но не хватит сил. Придется вам подчиниться и положиться на опытность охотников.

– Хорошо, – ответила она, – поступайте как знаете. Сегодня я пренебрегла советом моего друга и понесла заслуженное наказание. Право, у меня нет никакой охоты повторить все сначала.

– Отлично сказано! – весело воскликнул тигреро. – Ну так что же мы предпримем, Твердая Рука?

– А вот что. Пока вы будете сдирать шкуры со своих ягуаров, я…

– Позвольте, позвольте! – рассмеялся тигреро. – Это совсем не мои шкуры. Ягуаров уложили вы – следовательно, и шкуры ваши.

– Никаких разговоров! – улыбаясь, отвечал охотник. – Какой я тигреро! Все вышло случайно. Эти шкуры принадлежат вам, и только вам. Послушайте меня, возьмите их себе!

– Коли так, не стану перечить. Да! Я ведь обещал подарить эти шкуры донье Марианне на ковер. Прошу принять их, токайя!

– Принимаю, – произнесла она, бросив охотнику взгляд, от которого радостно забилось его сердце. – Эти шкуры будут постоянно напоминать мне о том, кто спас меня от ужасной смерти.

– Ладно, – сказал охотник, – одно дело улажено. Теперь, Мариано, ступайте снимать шкуры, а я тем временем нарублю немного сучьев, из которых мы смастерим носилки.

– Блестящая идея! – воскликнул тигреро. Трапперы и охотники – ловкие, а главное, проворные ребята. В несколько минут тигреро содрал шкуры с ягуаров, а Твердая Рука, ловко орудуя своим мачете, смастерил носилки. Аккуратно свернутые шкуры ягуаров были уложены и привязаны к спине Бигота. Бедный пес не очень, кажется, обрадовался этой ноше, но в конце концов добродушно примирился со своей участью. Твердая Рука набросал на носилки ворох листьев, а поверх них разостлал меховую седелку павшего Негро.

Уложив на это мягкое импровизированное ложе донью Марианну, оба охотника подняли носилки на свои сильные плечи и двинулись по направлению к асиенде. Впереди бежал Бигот; судя по его веселому лаю, он был в восторге от своей роли проводника.

Из предосторожности охотники шли с зажженными сосновыми факелами. И все же им нередко приходилось туго среди кромешной тьмы в этом дремучем лесу. Там и сям они наталкивались на такую непроходимую чащу, что приходилось двигаться в обход и шагать по пояс в воде. Они шли под оглушительный гомон и хлопанье крыльев многотысячных птичьих стай, вспугнутых светом факела. Мимо них то и дело проносились с испуганным ревом хищники, глаза которых зловеще горели в ночном мраке. Только теперь донья Марианна осознала, как близка была она от гибели. И хотя опасность миновала и казалась теперь только страшным сном, при одном воспоминании о ней девушку бросало в нервную дрожь. Твердая Рука, по-видимому, догадывался о том, что происходило в душе доньи Марианны. Обращаясь к ней, он поминутно отвлекал ее от мрачных мыслей. Они шли уже довольно много времени, а лесу, казалось, конца-краю не будет.

– Уж не сбились ли мы с пути? – спросила донья Марианна.

– Я охотно допускаю, – ответил Твердая Рука, – что даже мы с Мариано могли бы заплутаться в таких дебрях; но ведь нас ведет непогрешимый Бигот. Будьте уверены, сеньорита, что этот проводник никогда не даст нам заблудиться.

– Через десять минут, токайя, – добавил тигреро, – мы выйдем на дорогу, ведущую в асиенду.