Твердая земля (ЛП)

Я говорила так холодно, что Родриго посмотрел на меня с тревогой. Да я и сама была встревожена. Я не знала, что со мной происходит и сомневалась в своем рассудке, пока мы шли в сторону таверны, где остался отец и остальные. Вероятно, они уже беспокоились о нашей задержке.

— А ты подумал, Мартин, что Осуна получает сведения о флоте от своих кузенов Курво? — прошептал мне Родриго, пряча окровавленные руки за спину.

— Разумеется, — ответила я, замедлив шаг. До двери таверны оставалось меньше тридцати шагов.

— А откуда их получают Курво? Об этом ты подумал?

— Мне не пришло в голову ничего другого, кроме как что от третьего брата, того, что живет в Севилье и руководит семейным предприятием.

— Фернандо?

— Он самый, — кивнула я. — Фернандо Курво наверняка имеет связи в севильской Палате по делам колоний, а именно там, насколько я знаю, определяют, сколько кораблей войдет в состав флота и сколько и какие товары они повезут.

Родриго остановился прямо посреди улицы.

— Определяют, говоришь. Определяют в Палате по делам колоний, но кто на самом деле решает, так это Консульство в Севилье.

— Консульство? Что за консульство?

— Консульство по торговле с Индиями [36]. Все торговые сделки между Севильей и Новым светом должны быть записаны в его книги. Тем самым отстраняют от таких сделок иностранцев. В последние годы его власть так возросла, что именно консульство, а не Палата по делам колоний организует флот, и тот, что отправляется из Новой Испании в Веракрус, и галеоны, прибывающие в Картахену и Портобело, и с тех пор как король начал предлагать должности в Палате по делам колоний на продажу, богатые купцы завладели всем.

— И как это король допустил, чтобы такая важная торговля ускользнула из его рук?

— Бога ради, Мартин! А сам-то как думаешь? Ради денег, разумеется, как и всегда! Консульство в Севилье делает существенные подношения королю Филиппу, чтобы заполучить его благоволение, и потому он прощает разные огрехи в торговле, в особенности мошенничество с учетом, потому как ему одалживают значительные суммы, которые его величество и не думает возвращать. Не говоря уже о тех многочисленных случаях, когда король просто отбирает товары, привезенные флотом в Севилью. В общем, ради этого король и продал права Палаты по делам колоний за многие тысячи дукатов.

— Филипп II тоже так делал?

— Филипп II, его отец Карлос I, а теперь и Филипп III. Все эти проклятые Габсбурги! Им вечно не хватает денег на войну за какие-то далекие земли! Испания в долгах, как в шелках, и всё по их вине, как и по вине основных европейских банкиров: Фуггеров, Гримальди, Грилло...

— Ладно, — сказала я, — вернемся к нашему делу. Предположим, что Фернандо Курво имеет в Севилье доступ к решениям Консульства относительно флота.

— Не сомневайся.

— Согласен. Фернандо получает эти сведения, — кивнула я. — И из Севильи отправляет братьям письма в Картахену на тех посыльных кораблях, которые снаряжает Палата по делам колоний для торговцев Твердой Земли и Новой Испании, тех самых, что мы столько раз встречали в этих водах, а в письмах сообщает, каких товаров не будет. Курво собирают эти товары на складах.

— И не забудь, что у них есть и собственные торговые суда, — добавил Родриго.

— Что ты этим хочешь сказать?

— А то, о каком серьезном мошенничестве идет речь, если выяснится, что Фернандо, принимающий решения, что отправить из Севильи с флотом, сам имеет в собственности торговые суда.

Я поразмыслила над этим несколько секунд.

— А мы можем узнать, не покупал ли он какой-нибудь груз в Палате по делам колоний или в Консульстве?

— И как мы это узнаем? — удивился Родриго. — Фернандо Курво — в Севилье, а мы — на Твердой Земле. Он — один из самых известных торговцев, а мы, если я правильно помню, бесславные контрабандисты.

— В Картахене кто-нибудь наверняка знает, — возразила я.

— Естественно. Его братья, Ариас и Диего Курво. Собираешься их спросить?

Раздраженное ворчание отца из-за двери таверны застало нас врасплох. Я увидела его, резко и рассерженно жестикулирующего и зовущего нас. Родриго тут же умолк, ожидая моего ответа с озорной ухмылкой.

— Может, и спрошу, братец, может, и спрошу, — ответила я. — И сделай милость, не рассказывай ничего моему отцу.

— Почему это? — удивился он. — Для него это важно!

— Доверься мне, Родриго. Я знаю, что делаю.

— Это же предательство!

Отец по-прежнему голосил во всю глотку, подзывая нас, несмотря на то, что мы остановились. Вскоре все жители Борбураты выбегут на улицу с оружием в руках, решив, что на город напали пираты.