Твердые реки, мраморный ветер

Там же, в Кхумджунге, Джейн наблюдала за ходом исследований, проводимых ботаниками-прогрессорами. Казалось бы, несочетаемое сочетание. Если растения существуют уже миллиарды лет, есть ли куда им прогрессировать? И кто такие "они"? Если отдельная ворона обладала индивидуальностью, то этого невозможно было сказать о многих растениях, таких как однолетние травы, например, или грибы. Хотя с грибами Джейн ошиблась, так как собственно грибом в полном смысле этого слова оказались не привычные нам вкусные пупсы со шляпками на ножках, а грибница, которая, как это например оказалось в случае опят, может принимать гигантские размеры – вплоть до нескольких квадратных километров, и жить многие годы, если не десятилетия или столетия. И тем не менее даже однолетние травы оказывались подвластными "намерению" исследователей. В качестве примера Джейн увидела мелкое, совершенно невзрачное растеньице, представляющее собой несколько травинок, растущих из одного корня, по бокам которых располагались овальные листики наподобие акации. Джейн вспомнила, что видела раньше такие кустики в Таиланде, когда сплавлялась на рафте – они росли вдоль реки, и если коснуться такой ветки, то многочисленные листики по ее бокам медленно начинали сдвигаться, и секунд через десять сворачивались полностью. Здесь выращивались те же самые растения, но когда по совету девчушки, возящейся с ними, Джейн прикоснулась кончиком пальцев к листам, она даже отпрыгнула от неожиданности и взвизгнула – листики закрылись чуть-ли не прыжком, им потребовалось около секунды, чтобы перейти от полностью открытого в полностью закрытое состояние.

– Это… результат целенаправленного влияния с помощью намерения? – Пораженно спросила Джейн. – Разве это возможно?…

– Как видишь, – просто ответила пупса.

– Но… не является ли это вмешательством в естественное развитие событий? Не является ли это насилием – вмешательство людей с их намерением в развитие растений? Не приведет ли это к тем же последствиям, которые мы уже получили на заре генетики, создавая генетически-модифицированных уродов единственно ради культа плодородия и обогащения, которые, в итоге, наградили поедающих их людей тяжелыми болезнями?

Джейн задала эти вопрос скорее риторически, не ожидая, в общем, ответа, и ошиблась – девчушка оказалась вполне подкованной в этих вопросах.

– "Естественное", – переспросила она, и знакомая интонация проскользнула в этом ее вопросе. – Это какое? А что такое неестественное? Если радостные желания неестественны, то что тогда естественно? И потом – разве радостные желания не являются продуктом развития природы, разве они появились каким-то иным, не эволюционным путем?

Такой простой ход мысли был для Джейн в новинку. Она и в самом деле не догадалась рассмотреть вопрос именно таким образом. Как-то само собой, по установившейся привычке любое влияние человека на природу рассматривалось как насилие, как нечто неестественное, но ведь здесь – не "любое" влияние… это надо было обдумать, и Джейн с предвкушением представила, как они с Айрин и Траппом пособачатся еще на эту тему, между ними тремя часто вспыхивали дискуссии и споры, и редко бывало так, чтобы и спокойная Берта и уж тем более взрывная Серена не присоединялись к ним. Мелькнула мысль, что слово "собачиться" у людей означает "ругаться", в то время как для нее сейчас оно стало прочно ассоциироваться с игривой возней нескольких щенов. "Спасение языка" – так называли это морды.

– А насчет "насилия", так это ерунда. Никакого насилия нет, так как если мы, оказывая влияние на растения, руководствуемся своим любопытством, радостными желаниями, то это не значит, что они слепо принимают любое влияние, ничего подобного. Они выбирают влияния. В данном случае это растение выбрало одно влияние среди многих, так что можно считать, что данное влияние оказалось в русле эволюционного процесса. Намерение, исходящее от человека… ты ведь знаешь, что такое "намерение"?

Джейн была вынуждена признать, что знает это не совсем в точности, так как ни точного состава восприятий, составляющего его, она не знала, ни восприятие "проникновения" не было ей известно.

– Проникновение в известной степени можно считать разновидностью преданности, – пояснила пупса.

Было так необычно получать поучения, исходящие из уст девочки лет десяти, и что-то неприятное зашевелилось – то ли зависть, то ли ревность, то ли досада о том, что столько времени было просрано впустую, а могла бы тоже – родиться тут и вырасти – Джейн не сомневалась, что эта девочка – плод, так сказать, местного рождения и воспитания. Может быть это даже мордо-ребенок.