Твердые реки, мраморный ветер

Как-то так получилось, что обе девушки словно выпали из потока событий. Йолка обращалась теперь только к Андрею, а он отвечал ей быстрее, чем соседки.

– Хочу!

– Смотри – за тем столом парочка – отец и дочь скорее всего. Пошли, – кивнула она ему.

Они вдвоем встали и пошли к столику в дальнем углу. Французы, заметив это, снова загалдели и презрительно захохотали.

– Простите, – с места в карьер начала Йолка, нагнувшись к мужчине, – это ваша…

– Дочь, – подсказал он.

– О, вы так молодо выглядите, что я засомневалась, уж не ваша ли это девушка:)

– О, это было бы прекрасно, если бы у меня была такая девушка, но это – моя дочь.

– Я вижу, вы человек довольно-таки широких взглядов, – начала ублажать его Йолка. – Такие смелые фразы, в присутствии дочери… вы несомненно очень уверенный в себе человек, и несомненно очень умный.

– Ну… надеюсь, – не стал возражать он.

– А мы вот…, – Йолка дала знал Андрею сесть и села сама на свободный стул, – никак. Все ищем-ищем и никак. Понимаете, Андрей – мой друг, и он пассивный гомосексуалист, и очень давно не имел секса. И тут мы видим вас – такой роскошный мужчина, такой сильный и умный. И я подумала, может быть вы сможете осчастливить моего друга? А?

Андрей чувствовал себя так, словно с него спустили прилюдно трусы. Он попытался что-то сказать, что разбавило бы атмосферу, чтобы обратить все в шутку, но теперь, будучи в таком амплуа, любая фраза казалась ему двусмысленной и даже пошлой. Он открывал рот, как рыба на песке, и лишь беспомощно таращился то на Йолку, то на дочку, не смея даже повернуть голову в сторону мужчины.

Между тем мужчина заметно изменился. Он помрачнел, и как-то неопределенно-вопросительно стал смотреть на Йолку.

– Видите ли, – собрался он наконец с мыслями и поглядывая на дочку, которой, видимо, в первую очередь и предназначалась его проповедь, – бог создал нас такими… ну или не бог, пусть природа – все равно, это не важно, так вот мы созданы такими, что половой акт предназначен для продолжения вида. И я считаю, что…

– Знаете, уважаемый, вы говорите полную чушь, – Йолка снова одним прыжком перешла на суровую, металлическую интонацию. – Вы демонстрируете, во-первых, ханжество, непременно увязывая секс и продолжение рода, как будто бы совершенно забывая, что секс – это прежде всего возможность получать огромное наслаждение, с влюбленностью или без нее. Во-вторых, вы демонстрируете свое невежество. Да будет вам известно, что половой акт и размножение – совершенно разные вещи, которые могут быть связаны или не связаны друг с другом не только у человека, но и повсюду в природе. Размножение – это создание новых особей, а половой акт – это создание новых комбинаций генов, происходящих от разных особей. Многие бактерии способны передавать друг другу гены с помощью, представьте себе, хуев! У них, правда, он отличается от вашего, разумеется. Это особые половые ворсинки, которые называются "фимбриями". И эта передача генов, то есть половой акт, производится независимо от размножения. Испытывают ли они от этого наслаждение или нет, я пока не знаю, но надеюсь что испытывают. Знаете, людям свойственно быть мрачными идиотами, которые отказывают в наслаждении себе, и они надеются, что и все остальные этого наслаждения не испытывают.

Выражение лица мужчины снова изменилось, он сложил руки на груди и выглядел вполне довольным, с прищуром глядя на Йолку – наверное, придумал что-нибудь!

– Так что еще в двадцатом веке люди не знали, испытывают самки китов оргазм или нет, – продолжала Йолка, не обращая никакого внимания на возросшую уверенность собеседника. – Потом все-таки узнали – испытывают. У китов нашли клитор. Давно бы нашли, если бы искали.

– Поймите, молодая леди, – загудел баритоном мужчина. – Мы тем и отличаемся от обезьянок и бактерий, что в отличие от них руководствуемся не слепым чувством и не совокупляемся когда и с кем попало.

– Распространенная тупость, – парировала Йолка. – Ручаюсь, что эту чушь вы услышали от своего папы или дедушки, а он – от своего. Глупости могут тысячелетиями кочевать от одного идиота к другому. То есть по-вашему мнению человек отличается от животных тем, что окружил себя множеством запретов и ограничений, которые мешают ему получать удовольствие от жизни когда он хочет и с кем он хочет? Только мракобес и мудак мог такое придумать, и только мудак может такое повторять.

– Ушли, – кивнула она Андрею, и они, мгновенно снявшись со стульев, вернулись за столик, сопровождаемые новым приступом язвительного хохота французов.

Андрей чувствовал себя так, словно он выпил чего-то спиртного и перебрал. Экзальтированная легкость, головокружение, трудно усидеть на месте. И тем более странным было для него выражение лиц двух коллег-преподавательниц – им явно было смертельно скучно.

– Закончили!

Йолка встала, подозвала официанта, расплатилась за всех, и ни разу не взглянув на девушек, потащила за собой на улицу Андрея.

Было уже темно, и воздух с моря приятно освежал, хотя и не мог полностью преодолеть последствия дневной удушающей жары.