Твердый сплав

— Жаннет, я спрашиваю совершенно серьезно. Все, что вы мне скажете, останется между нами. Но я должен узнать, что он за человек. Вы же понимаете — я инженер, на ответственной работе. Меня ничто не должно компрометировать. А я чувствую, что Борис что-то скрывает.

— Вам кажется. Борис хороший человек. Ну, бывают ошибки, молодость…

— Жаннет, не уходите от ответа. Я все равно узнаю, но тогда… Ну?

— Пустите! Мне на сцену пора!

— Пока вы не скажете, я не пущу вас.

Жаннет испуганно смотрела на Савченко.

— Лева, я не могу! Это ужасно… ваш вопрос. Спросите у него самого!..

— Нет! Мне скажете вы! Или…

— Господи… — Она поднесла пальцы к вискам. — Ну хорошо… Хотя… Лева, зачем это?

— Жаннет, я уже сказал, зачем. Повторяю, я никому не скажу. Ну же!

— Ой, уже зовут! Не держите меня за руки! Мне пора! Что вы делаете? Оставьте!

Актриса суетливо приводила себя в порядок. Савченко не отходил от нее.

— Ладно. Слушайте. Но поклянитесь…

— Да, да, клянусь. Скорей!

— Мы с ним ездили за город… Нет, я не могу. Это страшно!.. На обратном пути Борис сшиб женщину. Она шла по шоссе. И на повороте… Я не успела опомниться. Борис перепугался, и мы даже не остановились…

— Кто-нибудь видел машину?

— Нет же, на шоссе никого не было. Потом мы свернули, потом еще раз… Вернулись в город поздно, совсем другой дорогой.

— Никто не спрашивал Бориса?

— Нет, уже много дней прошло… Мне кажется… Я спрашивала его: все обошлось.

Савченко криво усмехнулся:

— Вот и все. А вы боялись говорить. Конечно, я буду молчать, даже Борису не скажу, что я знаю. Не волнуйтесь, Жаннет. Наверное, все кончилось благополучно… Ну, идите. Желаю вам успеха… Варвара. Пойду к вашему Кудряшу, а то он бог знает что подумает о нас с вами.

И Савченко выпустил Жаннет из уборной.

…Когда спектакль окончился, Шилков с Асей спустились вниз и стали в конец длинной очереди в гардероб. Стояли долго. И Шилков волновался, что Ася замерзнет в холодном коридоре. Он шутливо предлагал ей побегать, всерьез хотел пойти вперед и попросить кого-нибудь взять их номерок. Ася смеялась, притопывала на месте, и вдвоем, среди незнакомых людей, им было хорошо и весело.

Но когда, видимо разыскивая Савченко, по коридору прошел в шубе и пыжиковой шапке Борис Похвиснев, Ася замолчала и отвернулась. Шилков не хотел ни о чем спрашивать, но Ася сама заговорила:

— Какой неприятный этот Борис. Скользкий какой-то, неестественный…

— Вы давно с ним знакомы?

— Не очень.

— А с Савченко? Вот с этим инженером?

— Его фамилия Савченко? Я и не знала… С ним — его зовут Львом Петровичем — меня познакомил Борис в Доме искусств. Один раз только его и видела, да вот сегодня…

— Они что — большие друзья?

— Не думаю. Савченко смеется над ним и даже, по-моему, презирает. Борис жаловался… Не знаю, почему они сегодня вместе.

— С Борисом вы поссорились?

Ася опустила голову, теребя поясок платья:

— Гадкий он… Мне вспоминать неприятно… Не надо…

* * *

Выходя из театра, Борис Похвиснев, запахивая шубу, спросил:

— Где же наши дамы? Все, наверное, уж в ресторане за столом сидят, а мы еще валандаемся…

Но Савченко спросил, в свою очередь:

— Ну что, друг, ваша студентка тю-тю? Теперь другому отдана?

Борис презрительно поморщился:

— Подумаешь, сокровище! Строит из себя недотрогу… Нам таких не надо, списываем таких по акту, как говорят в аптеке. Жаннет — это антик!.. Где они?

Савченко не унимался:

— Конечно! Глупая девчонка. Возни только много, а удовольствия мало… Но, знаешь, она — ничего! Что-то в ней есть азиатское… Глаза особенно. Она не монголка?

Но Похвиснев не замечал издевки. Он выжидающе поглядывал на двери и отвечал механически:

— Да нет, куда там! Русская… И фамилия у нее русская — Дробышева… А ну ее, серенькая студентка…

Савченко быстро переспросил:

— Как ты сказал? Как фамилия?

— Дробышева, говорю… Куда же дамы делись?.. Ах, вот они, наконец!

Борис бросился навстречу Татариновой и Васильевой, затем подозвал такси. Он открыл заднюю дверцу, пропустил Жаннет, затем, извинившись, втиснулся сам:

— Я — между дамами, как верный паж! Садитесь, Мария… В ресторан «Националь»!

Савченко сел рядом с шофером и всю дорогу молчал, хотя сзади много шутили и хохотали.

9

В понедельник, выйдя после смены из ворот завода, инженер Савченко сел на обычный — «свой» — номер трамвая. Пропустив остановку, на которой он всегда выходил, Савченко уже в пустом вагоне доехал до кольца и там пересел на другой трамвай. Трамвай тащился очень медленно, и можно было подумать, что нетерпеливо поглядывавший на часы Савченко решил поэтому вскоре выйти и взять такси. Шоферу он назвал улицу в заречной части города.

Здесь, на малолюдном бульваре, он прошел немного вперед, потом свернул в темный переулок. На заснеженный тротуар отбрасывало неяркий свет морозное окно керосиновой лавки. Савченко спустился в подвальчик и, сонно прикрывая глаза, начал крутить диск телефона-автомата. Когда на его звонок откликнулись, Савченко пьяным голосом спросил: