Твердый сплав

Ася не узнавала. Тогда Пылаев показал на раскрытый шкаф.

— Он был в этом пальто?..

Ася вскрикнула, зажала рот и через секунду сказала:

— Да, это он.

— Он носил фамилию Дробышева, Сергея Игнатьевича. Но у него были еще и другие фамилии. Это враг, Ася.

— А как же отец мой? — чуть слышно спросила девушка.

— Я многого не знаю, Ася. Но обещаю вам: если узнаю, то все расскажу вам о вашем отце. Или я, или Шилков, — тихо ответил подполковник.

16

…Подполковник Пылаев дорого бы дал, чтобы узнать сейчас истину о событиях почти десятилетней давности.

Тогда Савченко, в ту пору молодой инженер, был командирован в одно из прибалтийских государств — принимать станки для Нейского комбината. Между тем из Москвы на запрос в главк пришел ответ, что дело инженера Савченко, работавшего на Нейском комбинате, неполно «в связи с эвакуацией главка в 1941 году». Пылаев прочел ответ и усмехнулся: «Дипломатично, нечего сказать! Растеряли документы, а выражаются куда как деликатно: „неполно в связи…“».

По странному совпадению, пропали именно те бумаги, в которых содержались сведения о работе Савченко за границей и о том, что он вообще был за рубежом.

А история заграничной поездки Савченко была такова.

В 1938 году он вместе с группой советских специалистов приехал в Терп. «Нордшталь» — крупная местная фирма — только недавно завязала деловые отношения с советским Наркомтяжмашем, и первые партии станков, уже подготовленные для отправки в СССР, стояли в испытательных цехах.

Савченко ехал за границу с чувством почти благоговейным. Однако это приходилось скрывать: его спутники, казалось, ничего подобного не испытывали.

Делегации не повезло. В Терпе проходила конференция промышленников, и все номера в гостинице были забиты ими, а также газетчиками, секретаршами и телохранителями. Хозяин гостиницы, разводя руками, вежливо говорил, что не может предоставить «дорогим советским гостям» ни одного номера. Но жить все-таки где-то надо было, и вся группа пошла в полицию.

Полицейкомиссар принял их сразу. Он посочувствовал им и тут же весело предложил:

— А вы обратитесь к администрации «Нордшталь». Или, еще лучше, прямо к работникам завода: они вам помогут найти пансионы. Правда, удобства не те, но…

Пришлось воспользоваться этим советом — другого выхода не было. К вечеру без жилья оставался один Савченко, и вся делегация с ног сбилась, разыскивая ему квартиру. Наконец в цехе к руководителю делегации подошел сухопарый красивый старик и, поклонившись, сказал по-английски:

— Я слышал, вам нужно снять одну комнату?

— Да, да!

— У меня комната есть. После работы можно посмотреть. Я из Англии, работаю здесь наладчиком. Вам будет у меня очень спокойно.

Руководитель обрадовался: лучшего не придумаешь. Он поглядел на огромные мозолистые руки старого рабочего, на его приятное, чисто выбритое лицо и кивнул: хорошо, квартирант сегодня придет. Про себя он подумал: «Старик, определенно, нуждается… Просто очень хорошо, что мы сможем ему помочь».

Так Савченко поселился у Катлей.

Катли жили скромно, в двух опрятных, но скудно меблированных комнатах. Жена хозяина — милая и когда-то, по-видимому, очень красивая женщина — приняла Савченко приветливо. Но все-таки он мечтал о другом: пожить в гостинице с телефоном, радиоприемником, ванной, встречаться с хорошенькими женщинами в уютных холлах. Оставшись один, он с неудовольствием осмотрел свою комнатенку и разочарованно подумал:

— Вот тебе и заграница!..

Первые дни прошли как обычно: с утра он был на заводе или ездил в порт, в таможню… Вечером все гуляли по городу. Город был древний, недавно ему исполнилось семьсот лет, и все в нем хранило следы средневековья — и эти нависшие над городом замшелые башни, где селились голуби, и готические шпили соборов, и невысокие, с острыми крышами, особняки.

Вскоре прогулки прекратились: на заводе уставали так, что впору было только добраться до дому и соснуть часок-другой.

Как-то раз, вернувшись домой, он увидел счастливую фру Катль. В квартире все было вверх дном, в прихожей стояли нераскрытые чемоданы, а из кухни доносились какие-то вкусные запахи.

— О, господин Савченко! У нас большая радость: приехала из Лейпцига наша Сьюзен. Идемте, идемте, я вас познакомлю.

Савченко пошел за фру Катль с бьющимся сердцем: он видел Сьюзен на фотографии, она казалась необычайно красивой.

И Сьюзен действительно была очень хороша собой. В легком спортивном костюме, тоненькая, изящная, она кокетливо протянула руку Савченко и сказала по-русски:

— Здравствуйте, господин Савченко…

— Вы знаете русский язык? — спросил Савченко, ругая себя за то, что смутился.

— О, да… Плохо еще, но знаю. Я учусь на отделении русской филологии. Очень люблю вашего Пушкина. Вы помните: «И сердце вновь болит и любит оттого, что не любить оно не может»? Это — гениально.

Сьюзен говорила без умолку о том, что она очень рада: теперь они будут разговаривать только по-русски, а это для нее отличная практика. А Савченко глядел на ее светлые пушистые волосы, на тонкий нос, пушистые же, загнутые кверху ресницы и чувствовал, что теряет голову.

Все кончилось неожиданно.