Твердыня грёз

– Это давняя история, Горан. – Он склонил голову в прощании, скрывая эмоции. – Завтра в девять утра за тобой прибудут поверенные Совета. Подготовься. Каждое слово ляжет на чащу весов.

Ночь Горан провел в беспокойном сне: за крепостными стенами скулило чернолесье. И он видел Злату. В холодном мраке темницы. Снедаемую ужасами заточения. Горан распахивал двери, звал её бежать, но она оставалась безучастна, нема. А потом булава Вацлава сотрясала ударом стену. Темница вспыхивала сумеречным пламенем. Росли кварцевые столбы, рушился камень под ногами Тами – испуганный последний взгляд крадуша. Горестный крик Златы. Горан пытался очнуться, но стоны узников замка сливались с плачем ведьминых чащоб в скорбный зов.

За час до слушания явился Господин Трость. Он застал Горана в зелёно-серой форме кудесника, с рюкзаком за плечами, готового из зала ратуши отправиться прямо в темницу. Кровать была ровно заправлена. На чистом столе аккуратной стопкой высились четыре книги.

– Стражи сообщили, что ты не завтракал.

Горан мотнул головой.

– Есть под конвоем? Они с вечера за дверью.

Господин Трость осмотрел мальчишку. Бескровное лицо – маска страдальца. Взгляд, не лишенный свободы, блуждал за окном по вспененным облакам. Бирюза проскальзывала в них волнами, позволяя солнечному свету воспламенять янтарь крыш.

– Ты оказал граду неоценимую услугу. Всем жителям Царны. Откуда столько горя, Горан? Разве не о славе ты мечтал, когда нищим мальчишкой стоял на площади. Признание обрело тебя.

Горан метнул на учителя воспалённый взгляд.

– Они выживут?

– Они?..

– Крадуши. Мои друзья. Они выживут? – Отчаяние сжимало горло кудесника, с надеждой взирающего на воспитателя.

Старик растерянно отвернулся.

– Поверьте, они не заслуживают такой участи!

– Никто не заслуживает, – неожиданно признал воспитатель.

Горан утёр слезящиеся глаза, призывая себя к сдержанности, к хладнокровию. Ему предстояло выступление, но после…

– Меня отправят в ссылку? – спросил Горан.

Господин Трость уклончиво мотнул головой.

– В граде опасно. Воевода взбешён упущением крадушей у Зерцала Ветров.

Горан понимающе кивнул, а затем признался порывисто:

– Я не жалел, что упустил Роха. Никогда не жалел. – Он стиснул кулаки, пламенея преступной истиной. – Хочу, чтобы вы знали. А презираю себя лишь за одну глупость – обманом привести друзей к граду.

– Понимаю.

Горан воскликнул:

– Вам не понять! Никогда! Вы побороли в себе человечность.

Господин Трость поднялся и подошёл к столу. За окном кружились беспечные птицы.

– Все живые мучимы совестью, Горан.

Мальчишка отвернулся недоверчиво. И престарелый кудесник продолжил траурно:

– Не было и дня, чтобы я не сожалел о прошлом.

– Вы – герой здешних мест, – недоумевал: с чего вдруг откровенничает скрытный господин?

– Такой же, как ты.

Горан растерянно смотрел на воспитателя, осматривающего книги на столе.

– Вы боитесь просить прощения? Боитесь исправить ошибку?

– Поздно, Горан. Та, которую я предал, мертва. – За непроницаемой стеной честолюбия отразилась боль. – Книги надобно срочно вернуть. Я предупрежу стражу. Поспеши, Горан. – Старик взглянул на карманные часы. – Спустя двадцать минут мне нужно встретить у градовых врат Хэварта.

Господин Трость отстранился от стола, орлиным взглядом наблюдая за растерянным воспитанником. Горан нерешительно поднялся, сгрёб книги в охапку. Воспитатель, шаркая ногой, устремился к выходу, Горан – следом. Дверь закрылась. Голоса загудели невнятно, а затем в замочной скважине раздался скрежет. Когда пленник потянул за ручку, она поддалась без усилий. Клетка распахнулась.

Ни души в коридоре. Горан по пылающим от волнения плитам устремился в противоположную библиотеке сторону. Он бросил на подоконнике книги и, оглядываясь беспокойно, побежал к лестнице.

На многолюдных улицах словно ожила фреска Меловой башни – изображение торговых площадей Шерта: неповоротливые дамы в пышных платьях, импозантные господа, напоминающие стрижей; ремесленники с ларцами, охотники в меховых одеяниях, странствующие артисты и прочие, прочие. Горан пробирался вдоль деревьев, минуя редкие караулы стражи, сквозь гремящие полемикой группки теоретиков наук, рядом с бегущей за воздушными змеями ребятнёй. Беззаботность весеннего утра туманила бдительность жителей града. Дозорные вяло прогуливались по смотровым мостикам крепости. Горан свернул к восточным вратам. Воловьи грифы как раз впорхнули под слановую арку стены. Летучая карета пугающе загромыхала колёсами по брусчатке. Врата захлопнулись. Стремянный остановил грифов. Из пассажирского транспорта вышли две старушки в широких шляпах, торговец с корзиной сладостей, следом появился полумертвый от духоты Хэварт. Он щепетильно попытался поправить мятый пиджак чёрного костюма. Его ворчливо толкнули в спину поторапливаться.

Горан махнул рукой. Бывший совоспитанник ошарашенно остановился на тропе, дожидаясь пока Горан приблизится.

– Хэварт, дружище! – Горан по-свойски хлопнул мальчишку по плечу.

С последней встречи Хэварт заметно обрюзг, поведение свелось к скучающей пассивности.

– Я полагал, меня сопроводит Господин Трость.