Твердыня тысячи копий

Через пару секунд из шатра выглянул варвар, в котором Арминий признал одного из телохранителей вотадинского князя. Ратник неторопливо приблизился, не сводя с германца спокойного взгляда. Большие пальцы его рук были заткнутны за пояс, в непосредственной близости от пары боевых ножей.

– Ты почему выкликаешь нашего воеводу так, словно он, а не ты оказался у латинян в рабстве? Почему не выказываешь уважения князю, предводителю свободных людей?

Германец мрачно усмехнулся и упер руки в боки, самоуверенно выпятив грудь.

– Когда-то, может, вы и были свободными. Но после предательства, которое устроил Кальг, вы все до единого столь же покорны Риму, как и я. Ну да что с тобой лясы точить, ты сам-то кто такой? Иди теперь и скажи своему хозяину, что мне надобна его помощь. Это насчет центуриона Корва.

Несколько долгих мгновений вотадин не сводил с Арминия жесткого взгляда, затем развернулся и скрылся среди множества шалашей. Еще через некоторое время из своего шатра появился Мартос. Пока германец пробирался к князю, тот разглядывал сияющие искры в угольно-черном небе, полной грудью вдыхая холодный ночной воздух. Подойдя ближе, Арминий встал напротив, и воевода повел свою речь, не отрывая взгляда от звездных россыпей.

– Мой человек передал, будто ты хочешь со мной поговорить. И еще очень просил разрешить вспороть тебе брюхо, как зайцу. Конечно, он расстроен, как и все мои воины, что им не дали поохотиться на Кальга, когда перебили его дружину. Думаю, впрочем, мои ратоборцы еще найдут, чем утешиться. Коль скоро эта падаль почти лишилась людей, которые захватили нашу столицу. Итак, с чем пожаловал? Что такого срочного приключилось, что не может подождать до утра?

С этими словами он остановил свой взгляд на Арминии, который уважительно склонил голову.

– Князь Мартос! Наш общий друг сотник Корв не желает выходить из палатки, а чуть ли не в обнимку сидит с головой своего соратника по имени Руфий и заявляет, что больше не хочет отправлять друзей на смерть. Конечно, не он первый, не он последний, но, думаю, мы оба понимаем, к чему это может привести.

Мартос кивнул.

– За ним охотится римское правосудие. Без поддержки тунгров его быстро обнаружат. И тогда заодно призовут к ответу трибуна и примипила этой когорты – дескать, объясните-ка нам, как вы допустили, чтобы в вашем подразделении укрывался преступник и отщепенец? Так что медленная и мучительная смерть уготовлена не одному ему – если, конечно, власти пронюхают, кто он на самом деле. Ну да мне-то какое до этого дело? Пусть он мне и симпатичен, но коли так настроился самому себе перерезать глотку, чем я могу его остановить? А что касается Фронтиния и Скавра, то по мне, если честно, все эти латиняне друг дружки стоят, и хрен редьки не слаще.

Арминий торопливо возразил, не забывая, впрочем, держать голос негромким на случай чьих-то любопытствующих ушей:

– Завтра в поход, будем освобождать столицу твоего племени, где засели люди Кальга. Мой хозяин сочувствует лишениям, которые несет твой народ, зато если Корва схватят, на место Скавра наверняка поставят римского аристократа, которому наплевать и на тебя, и на любого другого «дикаря». Мало того, я даже подозреваю, кто именно это будет. Судя по тому, чему я был сегодня свидетелем, в нем смелости ни на грош, так что не видать твоему народу спокойной жизни, если войско, от которого зависит выживание вотадинов, вверят законченному трусу.

Мартос пытливо всматривался в глаза германца.

– Руки мне выворачиваешь? Либо мы возвращаем нашего сотника в строй, либо теряем офицера, который из всех латинян искреннее всего желает моему племени свободы ценой как можно меньшего кровопролития… – Он вздохнул. – В который раз меня втягивают в совершенно чужие дела, в то время как я хочу только одного: пусть мне дадут спокойно поохотиться на Кальга… Что ж, германец, пойдем, поглядим, что можно сделать.

Они быстро зашагали к палаткам Девятой центурии. На ходу Мартос жестом отогнал встревоженных телохранителей.

– Любой, кто способен одолеть меня на пбру с этим страхолюдным верзилой, заслуживает наши головы.

Палатки Девятой были разбиты в полном согласии с уставом, измученные за день солдаты уже спали, хотя возле палатки центуриона до сих пор маячило с полдюжины встревоженных ауксилиев. Завидев двух приближающихся варваров, Кадир с Циклопом отослали всех остальных отдыхать, а сами уважительным кивком поприветствовали вновь пришедших. Оба воина знали, что лишь вмешательство Мартоса спасло когорту во время рубки на Красной Реке, а про Арминия давно ходили слухи, что с ним вообще лучше не связываться.

– Ну что, Циклоп, он так и сидит там будто привязанный?

Начальник караула кивком показал на занавешенный вход в палатку.

– Господин не желают ни нос наружу показать, ни крошки перекусить, ни даже выпить. Сидят себе и глаз не сводят с мертвой головы.

Мартос мягко подвинул тессерария в сторону.

– Ясно. Ну тогда мы попробуем…